Боль в сердце постепенно уходит, и я облегченно выдыхаю.
― Тебя это пугает? ― спрашивает он неуверенно.
Я вопросительно смотрю на него.
― Смерть, ― поясняет он.
― Конечно, ― не раздумывая, отзываюсь я. ― Кого она не пугает?
― Наверно, ― Ангел пожимает плечами, ― того, кто уже встречался с нею.
Я понимаю, что он говорит о себе.
― Ты не боишься ее? ― спрашиваю я.
― Нет… да… не знаю, ― бормочет он. ― Тогда не боялся, а сейчас… ― Ангел вздыхает и прижимается спиной к валуну. ― Я думаю, когда есть, что терять, нужно бояться смерти. И сейчас я боюсь, потому что жизнь обретает новые краски, и я не хочу, чтобы это исчезло. Все исчезло, ― Ангел печально улыбается. ― На самом деле, если присмотреться, то можно увидеть, что мир не так уж и плох, ― говорит он приободрившимся голосом. ― Что есть на свете что-то хорошее.
Я хмыкаю, потому что напряжение начинает уходить.
― Что, к примеру? ― спрашиваю я и заставляю себя расслабиться.
― Природа, ― сразу бросает он.
― И все. На этом список прекрасных вещей заканчивается, ― усмехаюсь я.
― Нет, почему же. Еще есть пластинки.
Я удивленно смотрю на него.
― Пластинки?
Он кивает.
― Ну да. Музыкальные пластинки.
Я смотрю на Ангела еще какое-то время и начинаю смеяться. Громко. Ну все, сейчас он подумает, что я точно сумасшедшая.
― Что смешного? ― немного обижено спрашивает Ангел.
― Пластинки, ― отвечаю я, все еще смеясь.
― И что?
Я успокаиваюсь и спрашиваю:
― Что прекрасного в музыкальных пластинках?
― Музыка, ― Ангел улыбается.
― Ну, музыка еще есть на кассетах, дисках. И, вообще-то, сейчас все люди слушают музыку в интернете.
― Ну, вот тебе и ответ. Они не видят красоты в пластинках. И я не как все, забыла?
Я вздыхаю и криво улыбаюсь.
― Точно. Чудик.
― Как и ты, ― он шутливо пихает меня в бок локтем.
― Да. Как и я. Но… почему пластинки? Никогда бы не подумала, что они могут кому-то нравиться. Ну, в смысле, я думала, что они есть только у стариков, дедушек и бабушек, ― я закатываю глаза, чувствуя себя идиоткой.
― Я коллекционирую их, ― признается Ангел.
― О. Ого.
― Ты обязательно должна увидеть и послушать их. Я покажу тебе как-нибудь.
― Договорились, ― улыбаюсь я, напоминая себе, что теперь мне не нужно бояться его. Он мой друг. И я хочу, чтобы так было всегда. С ним я чувствую себя легко, и мне нравится это ощущение. Я не знаю, каково это ― потерять друзей, и знаю, что Ангел сталкивался с этим. Я могу лишь предположить, как это больно. По-настоящему больно.
***
У Ангела Самарского заразительная улыбка. И я поняла это только спустя недели нашего знакомства.
Однажды я просто по-новому посмотрела на него, без всяких сомнений и только с добрыми мыслями. Я всегда думаю о нем только хорошо, потому что он и есть такой ― хороший, отзывчивый и понимающий. А еще у него превосходное чувство юмора, его шутки многие слышат и не понимают, а я понимаю, и это еще раз доказывает, что мы мыслим на одной волне.
Ангел Самарский (нелепо звучат вместе его фамилия и имя) невероятно умный для своих почти-шестнадцати лет. Он так умен, что по сравнению с ним многие взрослые, с которыми я знакома (через родителей) кажутся мне простыми и, возможно, глупыми в каких-то моментах.
Ангел Самарский не просто идеальный друг, он идеальный человек, каких, наверно, больше не существует в этом мире. И, думая о нем, я, официально неверующая, допускаю мысль о существовании Бога, потому что не могу объяснить факт своего знакомства с Ангелом, потому что мир огромен, и в нем живет семь миллиардов людей. Но он встретился именно мне. Это определенно что-то волшебное.
И я безоговорочно убедилась в том, что дружба может существовать. Пусть я знакома с этим чувством не так долго, но уже успела окунуться в нее с головой. И я не хочу выныривать, я хочу тонуть, потому что это превосходно ― бесследно исчезать там, где хорошо.
Растворяться в дружбе.
***
Дни начинают лететь со скоростью света, и впервые мне хочется, чтобы время замедлилось.
Через неделю в понедельник с больничного выходит Егор. Он находит в класс перед алгеброй, в то время как мы болтаем с Ангелом о квадратных уравнениях.