― Смотри, куда идешь, ― перестав смеяться, произносит Дизель своим хриплым голосом, от которого вянут уши. ― Дура. Совсем видеть разучилась?
Стараясь не обращать внимания на то, что на меня все смотрят, я собираю волю в кулаки и начинаю подниматься. Я встаю на ноги и отряхаюсь. Дизель по-прежнему стоит напротив, я вижу его белые кроссовки. Почему не уходит? Неужели что-то задумал? Если так, то мне придется худо, потому что Дизель любит издеваться над теми, кто физически слабее его. В эту категорию попадают почти все ученики этой школы. И я, конечно же.
― Не слышу извинений, ― насмешливым тоном произносит он.
Я продолжаю делать вид, что стряхиваю несуществующую грязь с брюк, и не смотрю на него.
― Алле! Ты оглохла, что ли? ― Дизель не отстает. ― Эй, как там тебя? Ты здесь вообще? Отвечай, когда с тобой разговаривают!
Я молчу и пытаюсь сосредоточиться на чем-нибудь другом.
― Ты реально того? ― не получается, потому что я все еще слышу его противный голос.
Мне надо уходить отсюда.
Не поднимая головы, я поправляю рукой рюкзак и иду в бок, молясь, чтобы Дизель оставил меня в покое.
― Чокнутая! ― кричит он мне вслед, и все вокруг смеются. ― Тебе лечиться надо!
Неважно, что он говорит. Главное, он не додумался донять меня.
Я делаю огромную дугу и поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Когда мне остается сделать несколько шагов до кабинета алгебры, звенит звонок, и я срываюсь с места и бегу, что есть силы. Я рывком открываю дверь и вижу Надежду Павловну. Она стоит лицом к классу, но услышав, что я открыла дверь, поворачивает голову в мою сторону. Ее глаза становятся узкими, и мне это не нравится. Я слабо дрожу от страха и волнения. Я опоздала, а Надежда Павловна не прощает опозданий, даже самых малейших.
Судя по ее взгляду, я попала.
― Звонок уже был, ― отчеканивает учительница механическим голосом.
― Я…
Но женщина не дает мне даже шанса оправдаться.
― Закрой дверь, ― резко обрывает она меня.
Мне ничего не остается делать, как послушно кивнуть и отступить. Прежде, чем я закрываю дверь, я слышу смешки своих одноклассников. Плевать на них. И на учительницу. Ужасно, что если кто-то опаздывает, то получает двойку в журнал. И сейчас в ряду с моей фамилией будет красоваться кривой лебедь. Замечательно.
В школе становится тихо с началом первого урока. Я сажусь на лавочку у кабинета алгебры и прижимаюсь затылком к бледно-голубой стене. Сначала я сижу с закрытыми глазами и вспоминаю недавнюю стычку с Дизелем. Он мне определенно это припомнит. Затем начинаю заниматься изучением трещин на желтеющем потолке. Их двадцать семь. Десять крупных, и семнадцать мелких, извилистых. Директору давно пора позаботиться о ремонте, а то скоро школа просто-напросто развалится.
***
Свободное время, которое у меня есть благодаря помешанной на пунктуальности учительнице алгебры, я трачу на повторение фрагмента из «Слова о полку Игореве», которое нам задали выучить наизусть. За минуту до звонка с урока я убираю потрепанный учебник и спускаюсь к расписанию. Дальше у нас литература. Не теряя времени, я направляюсь в левое крыло школы и останавливаюсь у двадцать пятого кабинета.
Через пару минут дверь распахивается, и из класса бурным потоком вываливаются, толкаясь, пятиклассники. Снова становится шумно. Я вновь хочу заткнуть уши, но нельзя. Мне нужно потерпеть. Всего лишь несколько часов, и я буду свободна. От всего.
― Здравствуй, Августа, ― от мыслей меня отвлекает голос нашей классной руководительницы.
Я перевожу на нее взгляд и вижу приветливую улыбку. Мне хочется улыбнуться в ответ, потому что Светлана Александровна хорошая. Она добрая, не кричит по пустякам и не закатывает истерик со слезами, как это делает, например, учительница по физике. Вообще, я считаю, что людям с неуравновешенной психикой опасно вести такие предметы, как физика, или химия. Мало ли что может случиться. Моя классная руководительница, вероятно, единственный человек в этой школе, которому все равно, какую роль я играю в обществе. Хотя она не раз выражала свое беспокойство относительно того, что я не дружу со своими сверстниками. И каждый раз я ничего ей не отвечала.
― Здравствуйте, Светлана Александровна, ― бормочу я, так и не улыбнувшись.
Больше она ничего не говорит и закрывает кабинет на ключ. Я тут же выдыхаю весь воздух, что есть в легких. Учительница уходит. Кабинет будет закрыт все перемену. Значит, я не смогу находиться здесь. Мне нужно уйти. Уйти туда, где тихо и спокойно. В школе существует только одно место, сочетающее в себе эти критерии.