- Это уже отдельная история, Ге... Вадим Викторович, - снова напускает тумана историк.
Какой, к черту, туман, когда его чуть не убили из-за этих бумажек!
- Что вы сказали милиции? Историк пожимает плечами:
- Вчера приходил оперативник, сказал, что все попавшие в больницу с ранениями типа моего автоматически попадают под опеку милиции. Это так? Я киваю, подтверждая.
- Он заполнял какие-то бумаги с моих слов, - продолжает историк, потом сказал, что еще зайдет. А сегодня с утра объявились двое в штатском и выспрашивали уже все досконально, только ничего не записывали почему-то...
- И про бумаги? - прерываю Афанасия Сергеевича, догадываясь, что это были за полицейские.
- Особенно про бумаги, - подтверждает историк. - Когда они узнали, где я оставил продолжение дневников, то почти сразу ушли...
- Они предъявляли удостоверения?
- Да, прямо с порога. Но я не смог разглядеть, что там было написано. Один из них сказал, что они из Главного управления и занимаются бандитскими налетами.
- Вот именно... - бурчу я. - Налетами они точно занимаются.
- Понимаете, Ге... Вадим... - начинает историк, но я снова прерываю его, выразительно приложив палец к губам.
Афанасий Сергеевич удивленно замолкает. Быстро осматриваю его кровать, кляня себя за то, что не удосужился это сделать сразу. Проверяю также тумбочку и кровать у противоположной стены. Чисто.
- Меня сегодня днем переложили на другую кровать, а ту увезли, говорит историк.
Выхожу в коридор и спрашиваю у дежурной медсестры, где сейчас кровать из палаты историка. Сестра уже, очевидно, поняла, из какого ведомства я прибыл, и без лишних слов ведет меня в конец коридора. Осматриваю две стоящие там кровати.
- У этой вот не работал подъемник спинки. Ее и заменили, - объясняет дежурная.
Вытаскиваю из-под нижнего уголка продольной перекладины кровати небольшой прямоугольный футлярчик на липучке. Медсестра удивленно рассматривает мою находку и уже собирается о чем-то спросить, но я делаю ей знак молчать. Оторвав антеннку-паутинку, извлекаю из футлярчика крошечную батарейку. Все, "клоп" обесточен.
- Никому не рассказывайте... - предупреждаю девушку. - За разглашение особо секретных сведений... - делаю многозначительную паузу.
Молоденькая медсестра часто кивает головой, боясь проронить хоть слово. Погрозив ей пальцем, возвращаюсь к историку. Девушка семенит рядом.
- Прямо как в кино про шпионов... - пытается она заглянуть мне в лицо.
Резко останавливаюсь, сестричка пролетает чуть вперед, но тут же тормозит.
- Они не шпионы, они гораздо хуже, - говорю ей с нарочито серьезным видом, а сам еле сдерживаю смех.
Девушка ойкает и прикрывает рот ладонью.
- Поэтому для вас же будет безопасней забыть обо всем, что вы сейчас видели... - поясняю ей.
Она, округлив глаза, снова кивает. Иду дальше, оставив ее в замешательстве.
- Я завтра же уволюсь... - слышу ее тихий испуганный голос.
- Даже не думайте! - оборачиваюсь к ней. - Это будет крайне подозрительно!..
Не хватало мне только, чтобы из-за меня сократилось число наших медицинских работников,
- Я п-по-няла, - бормочет медсестра, в изнеможении падая на свой стул.
Возвращаюсь в палату Афанасия Сергеевича.
- Оказывается, есть люди, которым интересно слышать каждое ваше слово, - говорю историку и, присев рядом с ним на стул, показываю миниатюрное подслушивающее устройство.
По глазам историка вижу: он не понимает, что я имею в виду. Вкратце объясняю ситуацию. Представившиеся ему сотрудниками Главного управления МВД совсем не те, за кого себя выдавали.
- Так все-таки, Афанасий Сергеевич, почему ваша поездка доставляет вам задним числом столько неприятностей? Что особенного было в тех дневниках, из-за которых вы чуть не лишились жизни?
. Историк наконец решается быть со мной полностью откровенным:
- Знаете, Ге... Вадим... Кажется, мы с Руше напали на след пропавшей царской казны... Вернее, частице.
- Вы в этом уверены?
Историк смотрит на меня задумчиво:
- Более чем. Я даже знаю теперь, где ее искать. В бумагах указано место. Разумеется, все было зашифровано, но я провел за компьютером тридцать семь часов без перерыва, и теперь мне точно известно местонахождение сокровищ.
- Но бумаги... - начинаю я. Историк перебивает меня:
- Не существенно. Даже если кто-нибудь завладеет материалами, которыми я располагаю, он не скоро в них разберется.
- Но если удалось вам, то удастся и другим, - возражаю я. Мне ли не знать, какие есть специалисты по дешифровке любых сложных кодов.
Историк хитро усмехается:
- Есть один нюанс. Ни у кого нет последней тетради...
Вот теперь я понимаю, почему он так спокоен.
- И у Руше?
Афанасий Сергеевич кивает:
- И у Руше.
Ладно. Не клещами же вытягивать из него каждое слово. Захочет, сам расскажет.
- Я сейчас... - говорю ему и выхожу в коридор.
Сделав звонок, возвращаюсь к Афанасию Сергеевичу. Минут двадцать мы с ним беседуем ни о чем, пока не появляются люди, присланные генералом.
Прощаюсь с историком:
- Выздоравливайте, Афанасий Сергеевич. Пока все не образуется, у вас будет постоянная и очень надежная охрана, - киваю на трех огромных горилл, готовых приступить к выполнению генеральского задания.
Под мышкой у каждого наверняка здоровенная пушка.
Иду к выходу, но Афанасий Сергеевич окликает меня:
- Ге... Вадим!
Оборачиваюсь.
- Мне бы хотелось после выписки вместе с вами проверить мою версию.
Я несколько удивлен. Зачем проверять, когда все уже известно?
Афанасий Сергеевич поясняет, загадочно улыбаясь:
- Дело в том, что полковник Генерального штаба, чьи дневники я изучил, был весьма дальновиден... Поэтому для того, чтобы определить конкретное место с точностью до двух штыков лопаты в глубину, необходимо заглянуть в несколько других мест и уточнить координаты по оставленным там знакам...
Мне остается только развести руками. Историк, оказывается, конспиратор еще тот.
- Обязательно проверим, Афанасий Сергеевич, и думаю, что уже довольно скоро.
Выхожу из госпиталя на улицу. Для историка я сделал все, что мог, ну а золото подождет. Теперь первоочередная задача - разобраться с мафиози. Все, что было до этого, - только цветочки...
Продолжение следует