Патрик переспросил:
— Через два года?
— Полагаю, тогда зелье будет достаточно испытано и разработано.
Патрик снова сказал: «Спасибо, сэр», — но на лице его было написано, что он рискнул бы поторопиться.
— Если вы намерены использовать это зелье, могу я стать донором?
Грейнджер посмотрел на него внимательно.
— Не торопитесь. Вопрос о донорстве встанет не раньше чем через два года.
— Я готов ждать два года, сэр.
— Вот и подождем.
Патрик сдержался и кивнул. Про себя он думал, что вопрос решен. А кто еще может стать донором в их семье? Отец сам болен, мама — ? Это рискованно, ведь мама тоже носитель вируса. Во всей их семье только он, Патрик, совершенно здоров, вдруг понимает мальчик. От рождения его просвечивали и тестировали будь здоров как, и не обнаружили ни малейших следов вируса. Кроме него, никто вообще не может служить донором для Коннора…
— Между прочим, вы читали раздел о подготовке к донорству?
Патрик кивнул:
— Конечно, сэр. Прежде чем испытать зелье на пациенте, делается проба. Стандартная проба на совместимость крови больного и донора, на реакцию крови больного от введения экстракта донора. Правда, мне неясно, зачем делается проба в этом случае, ведь больной и донор — родственники, да еще любят друг друга.
— Не спешите с выводами, бывает всякое, — уклончиво сказал профессор Грейнджер. — Магия может среагировать на другую совсем неожиданно. И проверка истинности любви и кровного родства, гхм… Иногда она спасает от ужасной врачебной ошибки. Разработчики активизируют в своем зелье всю родственную магию, все ее воспоминания, тайны и запретные мысли, все семейные скелеты, которые люди прячут даже от самих себя… Вызывают все силы, лежащие между донором и пациентом, а силы там могли накопиться разные. Бывает, что люди считают себя братьями, в действительности таковыми не являясь, в наших аристократических семьях по–прежнему в ходу подбрасывание младенцев и подмена родословных. А кровь чужого человека воспримется как чужая и будет отторгнута. Ну, вас это не коснется, вас с Коннором очевидно родила одна и та же мать. Но даже подлинное братское начало не гарантирует успешного завершения миссии. Отношения братьев и сестер безоблачны только в сказках, а в реальности… Старые обиды, братская и сестринская ревность, неподеленное внимание и зависть — если они есть, они все выйдут наружу.
— Сэр, это не наш случай. У нас с Коннором никогда такого не было. Мы помогаем друг другу с детства, — удивился Патрик. — Мы вообще никогда не ссорились.
— Я прекрасно знаю вашу семью, и ваши безупречные отношения с братом для меня не тайна, — спокойно ответил Грейнджер. — Я полагаю, когда проба будет сделана, она даст обнадеживающий результат. Не скрою: я считаю, что из вас выйдет хороший донор для брата, мистер Люпин.
Патрик осмелился спросить:
— Сэр, а эта проба тоже будет сделана через два года?
Профессор посмотрел на него в упор.
— Вы, полагаю, хотите сделать ее прямо сейчас? Как вы нетерпеливы. Зелье непроработано, результат пробы сейчас может быть неадекватен.
— Спасибо, я понял, сэр, — ответил Патрик.
Вернувшись в гостиную, он отписался родным о полученном уроке.
Две недели между ними шла интересная переписка, в которой проблемы японского зелья склонялись на все лады.
Решение Патрика стать донором было принято единогласно и на ура.
Через две недели вырисовались две позиции: «ждать» и «не ждать».
Позиция Коннора и Патрика состояла в «ждать». Они полагались на авторитет профессора Грейнджера и считали, что раз он так сказал, то надо принять на веру, что сейчас ничего вразумительного от зелья получить невозможно.
Партия «не ждать» включала всех остальных, то есть Викторию и Теда, и заявляла, что надо попробовать, потому что хуже чем сейчас всё равно не будет.
Так как голоса разделились поровну, позвали рефери — дядю Фреда.
Дядя посоветовался с друзьями и женой и принял соломоново решение.
Надо отложить прием лекарства, как советуют Коннор и Патрик, но можно попробовать прямо сейчас сделать пробу — чем они рискуют при этом, в самом деле?
На следующий день профессор Грейнджер вызвал Патрика для сообщения, что после уроков они отправляются в больницу Сент–Мунго делать пробу.
Что бы профессор при этом ни думал, на его лице не возникло никаких эмоций.
Образец зелья для пробы Грейнджер сварил лично, и лично же командовал процессом тестирования.
За дверями лаборатории собралась толпа сочувствующих, включая Викторию, Теда, Коннора и Патрика.