Может, успею утром? Ну не будет же она долго ломаться после всего, что было? Она же вообще вспомнит о том, что было?
Можно прямо сейчас вернуться в ее номер, хотя у меня есть твердое правило: я не засыпаю и не просыпаюсь рядом с женщинами после секса.
Но ведь секса у нас еще не было, а если к моменту ее пробуждения утром я буду рядом, то есть шанс, что мне обломится хотя бы минет в благодарность за вчерашнее, так ведь?
— Джек, ты вообще тут?
— Эээ, да. Задумался. Ладно, куда ехать и когда?
— Сегодня, Джек.
У меня все упало.
— Рейс очень срочный, машина за тобой уже выехала. Я дал отмашку раньше, чем дозвонился до тебя, прости. Понимаешь, таким людям не отказывают, Джек. Водитель будет у тебя… Через час. Он отвезет тебя куда нужно, тебя уже ждут. Выспишься, как следует, и приведешь себя в порядок. Чтобы к полуночи следующей ночи был огурцом. Сможешь? Лететь не далеко. Короткий маршрут. Хорошие деньги. Все, как ты любишь.
— Но надо быть глухим и слепым ко всему, что будет происходить на борту.
— Да.
В груди что-то кольнуло. Как у инвалидов чесались ампутированные конечности, так и у меня фантомно покалывала совесть, которой у меня уже давно не было.
А смысл? Именно такова моя жизнь.
Я рухнул на спину, на кровать и выдохнул, глядя в потолок:
— Идет, Алан.
— Ух, и навалил я кирпичей, пока ты трубку не брал. Хорошо, что ответил. До созвона.
— До созвона, — эхом повторил я.
Закрыл лицо руками.
Совсем как в песне «It’s my life» у Бон Джови. Вот она, моя дерьмовая жизнь, вне правил и закона. У меня нет семьи, постоянных отношений с женщинами и бессонницы из-за моральных дилемм. Мне это не нужно, поскольку в одиночку этот мир все равно не исправить.
На борту моего самолета нет клонированных стюардесс, плачущих младенцев и тех, кто радостно аплодирует после приземления. Те звуки, что долетают до меня сквозь запертую дверь, наоборот, выворачивают наизнанку.
В моем летном графике нет ни одного крупного международного аэропорта. И чаще всего, я поднимаюсь в небо именно по ночам. Пусть я не был в космосе, но видел достаточно, чтобы убедиться — Бога нет. Иначе он давно взорвал бы к херам мой самолет прямым попаданием молнии или утопил бы в океане. Но я жив-здоров и регулярно поднимаюсь в небо, и я снова окажусь там уже следующей ночью. Так где же ты, Господи? Чем так занят?
Важное и единственное правило моей работы быть глухим и слепым, ко всему, что происходит за спиной. Я только пилот и мое дело — показания приборов. Я никогда не оборачиваюсь и не вслушиваюсь в то, что происходит в салоне.
Я никогда не открою, даже если в дверь кокпита будут колотить и умолять об этом.
Как и Алан. Он мой второй пилот и именно он главный по связям с общественностью.
На земле хватает мужчин, готовых платить любые деньги за то, чтобы удовлетворить собственные извращенные вкусы высоко над землей, на борту частного самолета, до которого не дотягивается рука закона. И у них есть все основания так думать. Как и верить в свою безнаказанность.
Я не задерживаюсь на одном месте и не пользуюсь дважды одним и тем же паспортом. Новые имена, страны и женщины. И много денег на оффшорных счетах.
Разве для счастья нужно что-то еще?
Потер кулаками саднящие глаза. Глянул на часы.
Прощай, крошка Элен. Третий мужчина в твоей жизни оказался редкостным мудаком. К сожалению, такое случается даже с хорошими девочками. И хорошо, что все не успело зайти слишком далеко.
Пусть тебе повезет с номером четыре. И спокойной ночи.
А мне пора возвращаться в Ад.
Глава 7. Элен
Все последующие дни после того первого утра, когда я проснулась одна в постели, прошли под девизом: «Какая же я дура!».
Именно эти слова я проорала в потолок, когда тем первым утром с трудом разлепила глаза. Ошибки не было. В постели я проснулась одна.
С одной стороны, Джеку Картеру повезло. Он слинял и не увидел, как магия утреннего будильника превращает полуночную Золушку в похмельное Чудовище.
Черт, нельзя было столько пить… И по многим на то причинам.
Я так старалась набраться перед сексом с Полем, что в итоге перестаралась и плохо помнила, как же все было с Джеком. По ощущениям, вроде хорошо, но конкретика не помешала бы… А ее в памяти не было.
Тогда я твердо решила, что просто не буду думать о вчерашнем. Не стану восстанавливать детали в голове, смаковать ощущения, вспоминать его руки и пальцы, чувствуя, как растекается по телу томительное возбуждение. К черту все! Было и прошло. Надо, как он. Потрахался и ушел среди ночи, как ни в чем не бывало к себе. Проклятый кот, который гуляет сам по себе.