В гневной вспышке юной девушки чувствовались одновременно отчаяние и упрямство, и она оказала неизмеримо более сильное действие, чем это могли бы сделать просьбы, именно в этом проявилось сходство дочери с отцом. При обычном течении жизни оно могло затушевываться или обнаруживаться лишь в некоторых признаках; сейчас же, в момент крайнего возбуждения, оно проявилось с такой силой, что разрушилось всякое сомнение в родстве шестнадцатилетней девушки и этого сурового седовласого мужчины.
Франц Зандов невольно должен был заметить это сходство. Ведь это его глаза горели перед ним, ведь это его голос звучал в его ушах, ведь это его собственное упрямство было теперь направлено против него. Все его черты до единой повторились в дочери. Голос крови и сходство характеров заявили о себе так громко и неопровержимо, что в нем стало постепенно исчезать мрачное чувство, владевшее им так долго.
Фрида обратилась к дяде:
– Через час я буду готова в дорогу. Прости, дядя Густав, что так плохо следую твоим указаниям и делаю бесплодным твое самопожертвование, но я не могу поступить иначе, не могу!
Она порывисто прижалась к груди Густава, но это длилось лишь одно мгновение, затем она вырвалась из его объятий, проскользнула мимо отца и, словно за ней гнались, помчалась через парк к дому.
Франц Зандов, увидев свою дочь в объятиях брата, сделал было движение, словно хотел вырвать ее из них, но его рука бессильно опустилась, и он сам как подрезанный опустился на стул и закрыл лицо руками.
Густав же не сделал никакой попытки удержать племянницу. Скрестив на груди руки, он спокойно наблюдал за братом и наконец спросил:
– Ну, теперь ты веришь?
Франц Зандов выпрямился, он хотел ответить, но слова застряли у него в горле.
– Я думал, что эта встреча должна была бы убедить тебя, – продолжал Густав. – Ведь сходство прямо-таки поразительно. Ты видел себя в своем ребенке, как в зеркале. Франц, если ты не веришь и этому свидетельству, тогда, конечно, все погибло.
Франц Зандов провел рукой по лбу, покрывшемуся холодным потом, а затем поглядел на дом, где исчезла Фрида.
– Позови ее назад! – тихо сказал он.
– Это было бы бесполезным трудом; она все равно не послушается меня. Да разве ты сам вернулся бы, если бы тебя так оттолкнули? Фрида – дочь своего отца, она не приблизится к тебе, разве если только ты сам приведешь ее обратно.
Опять наступило продолжительное молчание, затем Франц Зандов, хотя и медленно, с трудом, поднялся. Густав, положив руку на его плечо, произнес:
– Еще одно слово, Франц! Фрида знает о прошлом лишь то, что должна была знать в силу крайней необходимости, и ни слова больше. Она и понятия не имеет о том, из-за чего ты отверг ее и вследствие какого страшного подозрения долгие годы держал ее вдали от своего отцовского сердца. Я не нашел в себе сил открыть ей это. Она думает, что ты возненавидел ее мать за то, что та разошлась с тобой после несчастного брака и повенчалась с другим человеком и что ты перенес эту ненависть на нее. Подобной причины для нее достаточно, и она не спрашивает ни о какой другой. Поэтому и оставь ее при этой мысли. Думаю, ты поймешь, что я не позволил твоей дочери хоть сколько-нибудь проникнуть во всю глубину твоего семейного несчастья и умолчал о самом страшном подозрении. Если ты не коснешься этих обстоятельств, то Фрида никогда не узнает о них.
– Б… благодарю тебя! – И Франц Зандов схватил руку брата.
Тот крепко пожал ее и, когда Франц повернулся и быстро зашагал к дому, со вздохом произнес:
– Он пошел к ней. Слава Богу! Ну, пусть они теперь одни заканчивают остальное.
ГЛАВА XI
Фрида вбежала в свою комнату, находившуюся в верхнем этаже виллы. Любая другая на ее месте залилась бы слезами или отвела душу с участливой Джесси, но Фрида не сделала ни того, ни другого, она лишь с нервной поспешностью стала готовиться к отъезду. Безжалостные слова отца терзали ее душу, в голове жила лишь одна мысль: «Прочь из дома, откуда меня так оскорбительно выгнали!.. Прочь, прочь как можно скорее!»
Фрида раскрыла чемодан, стоявший в углу комнаты, и стала укладывать свои вещи. Она делала это молча, без слез, но с бурной поспешностью, словно хотела избежать какой-то опасности. Стоя на коленях перед чемоданом, она укладывала в него платье, когда за дверью на лестнице послышались шаги. Она подумала, что это, наверное, ее дядя, девушка знала, что он придет к ней и хотела попросить его поехать вместе в какую-нибудь гостиницу. Там он мог бы сделать распоряжения, касающиеся ее отъезда. Она готова была всему подчиниться, лишь бы дядя не пытался удерживать ее здесь. Шаги приблизились, дверь отворилась, и на пороге появился ее отец. Фрида задрожала, платок, который она сжимала в руках, упал на пол, а она, словно парализованная, оставалась в своем прежнем положении. Франц Зандов закрыл дверь и подошел вплотную к дочери, он поглядел на открытый чемодан, разбросанные вещи и спросил:
– Ты хочешь уехать?
– Да.
Вопрос и ответ прозвучали одинаково коротко и жестко. Казалось, пропасть между отцом и дочерью вновь разверзнется. Франц Зандов помолчал несколько секунд, очевидно, борясь с собой, а затем произнес:
– Подойди ко мне, Фрида!