Он вызвал и оплатил для нее такси. И все. Больше им не нужно видеться, так будет лучше. Она не сможет быть одной из его наложниц, эта роль не для нее.
На следующий день Антон прислал SMS-ку: "Я в Симферополе, не теряй" - и пропал. До их с Таней отъезда домой он больше ни разу не написал и не позвонил.
Нина держалась хорошо, иногда даже улыбаться получалось, но временами на нее накатывала тяжелая тоска. Наверно, он так и не простил ее за то, что она бросила его, и таким образом отомстил ей. Правда, во второй раз он был так нежен с ней, совсем как прежде... и от этого было еще больнее.
В конце концов, Таня не выдержала и уже в автобусе Симферополь-Анапа вкрадчиво спросила:
- Ну что, горе мое луковое? Не звонит он тебе?
Нина настороженно посмотрела на подругу, но сил изображать непонимание и безразличие не было - она сокрушенно вздохнула и покачала головой.
- Ну, он же директор, - успокаивающим тоном пробормотала Таня. - Может, так сильно занят...
- Да, наверно, - хрипло прошептала Нина и, проглотив очередную удушающую волну слез, уставилась в окно.
Антон и вправду был очень сильно занят: он метался между городами, заключал договора, устраивал разносы. Первые пару дней после их свидания в его номере он почти не думал о ней: глубокой ночью он падал на кровать без сил, а в шесть утра его уже поднимал будильник, призывая заняться делами. От этого безумного темпа, хронического недосыпа да еще постоянно возникающих проблем Антон совсем выбился из колеи - он постоянно был на взводе, и хотя Нины не было с ним рядом, а может быть, именно поэтому, ей тоже досталась своя доля негатива. Антон скучал по ней, но он прекрасно помнил, по чьей вине он так несчастен, что начал пить и даже курить. Она бросила его, растоптала и ушла, не оглянувшись, а теперь, как ни в чем не бывало, раскрывает ему свои объятия - и он должен ее принять? Черта с два, как минимум, пусть сначала помучается!
Но по мере того, как проходило время, его решительность сохранять холодность по отношению к ней постепенно улетучивалась. Он все острее ощущал свое одиночество и желание приклонить голову на дружеском плече. Он даже попытался пойти накатанной дорожкой и однажды вечером, забросив работу, познакомился с красивой, высокой, стройной девушкой в баре отеля. Угостил ее текилой, они немного побеседовали... Но когда настал решительный момент и нужно было пригласить ее к себе в номер... он не смог. Он осознал, что его тошнит при мысли, что эта длинноногая красавица займет место Нины в его кровати. Черт бы ее побрал!
Он еще один день злился на себя за мягкотелость, а следующим вечером махнул на все рукой и набрал ее номер. Он был недоступен. Антон набрал ее несколько раз - безуспешно. Ледяной волной накатило понимание, что она уже уехала, и в ближайшее время он ее не увидит. Повременив еще пару дней в надежде, что жгучая тоска по ней утихнет, он стал звонить ей в Ярославль - и тоже безуспешно. Бред какой-то! Кто в наше время меняет номер? Видимо, она была одним из этих безумцев...
Оставалось только одна ниточка - Маша, причем откладывать больше нельзя: она же не вечно будет лежать в больнице на вытяжке. Он выделил время в середине дня - и тоже опоздал. Просто невероятно, она выписалась и уехала всего день назад! Он был жестоко наказан за свою злопамятность...
Время тянулось бесконечно. Он был все время занят, но стоило ему на минутку вынырнуть из этого омута дел, как на него накатывало удушливое уныние. И теперь ему некого было винить, кроме себя самого. Если бы он ухватился за этот шанс и все сделал правильно, может быть, Нина и согласилась бы бросить работу и переехать к нему в Крым. Он снял бы квартиру или домик у моря и каждый вечер приходил туда, а она встречала бы его со своими плюшками и прочими радостями, обнимала бы, обволакивала, снимала своей нежностью его усталость, недовольство, озабоченность. От этих мыслей что-то сладко замирало в груди, а потом до самой ночи тупо ныло. Он продержался еще неделю, а потом стал звонить в Ярославское отделение компании.
"Ничего, - говорил он себе, уверенно, хоть и с небольшим волнением, шагая по коридорам Шереметьево, - Дорофеев справится, это всего несколько дней..." Председатель правления Лузин очень долго уговаривал его не ехать: мол, они сами с местными проблемами разберутся, а вот крымская грядка проволочек не потерпит, но Антон был непреклонен. Он настоял на том, что должен проверить, все ли в порядке в компании, которую он сам создал.
Но первым делом он поехал не в офис, а в служебное отделение, где обитали монтажники, пока не ходили по вызовам, где хранились кабеля, крепеж и рабочие формы. Его вдруг обуяло озорство, прямо как в море на диком пляже в Крыму - только тогда ему доставляло удовольствие то, что Нина недовольна его поведением, а сейчас он задумал розыгрыш вполне безобидный.