— Мы занимаем стол еще двадцать минут. Вы с женой хотите сыграть после нас?
Ничего, кроме небольшой тихой мужской беседы.
Он кивает на бар.
— Возможно, в следующий раз. Меня ждут друзья.
Приятно было поболтать, Уилл.
После этого мы с Эмери закончили игру и пошли присесть за столик в более тихой части бара. Она достаточно быстро выпила первую Маргариту, и официантка только что принесла следующую. Ее настроение сменилось с подавленного из-за придурка с бабочкой на пьяно-приподнятое.
— Каким был лучший подарок, который ты получил на День рождения? — спросила она.
— Мой? Не знаю. Когда я рос, отец покупал мне много всякого дерьма. Думаю, машина на семнадцатилетие.
— Скучно.
Она сделала глоток Маргариты, и к ее губе прилипла полоска соли.
— У тебя… — я указал на то место на своих губах, где она запачкалась, — соль.
Она потянулась и провела по губе, но с другой стороны.
Я хмыкнул и потянулся через стол.
— Есть.
Не задумываясь ни секунды, я вытер соль с губы Эмери, а потом слизал ее со своего пальца. Может, я заблуждался, имел большое эго и так далее, но, клянусь, ее губы разомкнулись, и если бы я придвинулся ближе, то смог бы услышать маленький вздох.
Блядь. Могу поклясться, она очень отзывчивая в постели.
Я прочистил горло.
— Что насчет тебя? Лучший подарок в жизни?
— Мои родители подарили сертификат на лазерную коррекцию зрения, когда мне исполнилось восемнадцать.
— Лазерную коррекцию? Но ты носишь очки.
— Ох, я не воспользовалась подарком. Я пришла к врачу и объяснила, что мои родители ошиблись, и я не хочу операцию.
— Так ты не хотела операции, но это было лучшим подарком в твоей жизни?
Она снова отпила Маргариты. К сожалению, в этот раз не осталось никакой соли. Я подумывал притвориться, что она там была, но Эмери слишком быстро снова заговорила.
— О, нет. Я хотела сделать операцию. На втором курсе Мисси Робинсон называла меня «бабушкой», потому что мне требовалось две пары очков: одни — для доски, вторые — для чтения. Прозвище прилепилось ко мне, и я носила его всю начальную школу. Я ненавидела очки. Долгое время я вообще их не носила, несмотря на то что мне приходилось щуриться и иметь постоянные головные боли.
— Что я пропустил? Твои родители подарили то, в чем ты на самом деле нуждалась, а ты это вернула?
— Родители не могли позволить себе операцию. Она стоила шестьсот долларов, а папа ездил на двадцатилетней машине. Но это был самый милый подарок, который я когда-либо могла попросить.
Прибавьте к милоте потрясные сиськи, весьма трахабельную задницу и умный ротик. Умный ротик, могу добавить, тоже очень даже трахабельный.
— А что насчет настоящего? Если бы ты смогла получить сегодня на свой День рождения все, что пожелаешь, что бы это было?
Пока она думала, пальчиком постукивала по губе.
— Ванна.
— Ванна? Типа одна из тех грязевых спа-процедур или что-то такое?
— Не-а. Просто хорошенько понежиться в удобной ванне. В моей квартире только душ, а я очень скучаю по ванне. Я принимала ее каждое субботнее утро, надевала наушники и отмокала, пока не сморщивалась кожа. Это мое счастливое место.
Снова глядя на нее, я сделал долгий глоток пива.
— Тебе легко угодить.
Она пожала плечами.
— Что насчет тебя? Если бы сегодня был твой День рождения, и ты мог бы выбрать один подарок, что бы это было?
Я проглотил свою импульсивную мысль. Кивок. Не желая портить настроение Эмери в ее День рождения, я озвучиваю ей свой второй выбор подарка.
— Минет был бы самое то.
Эмери уже начала пить и поперхнулась Маргаритой, забрызгав меня ею, когда рассмеялась.
Я вытер салфеткой лицо.
— Теперь, кроме соли, я получил еще и Маргариту.
Она хихикнула.
— Прости.
***
Около двух часов утра мы, спотыкаясь, добрались до квартиры Эмери. Я настоял на том, чтобы проводить ее до дома. Я был изрядно подшофе, но подумал, что она более пьяна.
— Шшш… — она держала палец у рта, чтобы я вел себя тише, хотя она была единственной, кто шумел. Выуживая ключи из сумки, она указала на соседнюю квартиру. — Там живет Болдуинчик.
Ага. Она была пьяна.
Я забрал ключи из ее руки.
— Возможно, ему будет полезно услышать тебя с другим мужчиной.
Эмери отступает, чтобы я мог открыть дверь. Глубоко вздохнув, она прислоняется головой к моей руке, пока я вожусь с замком. Долбаную штуку, похоже, заело.
— Он не будет ревновать, — произносит она неразборчиво. — Он меня не хочет.
Я еще немного покрутил ключ, и замок, лязгнув, открылся.
— Ну, значит он идиот.
Я открыл дверь и отдал ей ключи. Забирая, она их выронила и еще больше захихикала, когда мы столкнулись лбами, потянувшись, чтобы поднять их с пола. Через ее смех я услышал, как открывается дверь соседней квартиры. Эмери этого не уловила.
Когда Болдуин вышел в коридор и посмотрел на нас, я чувствовал себя очень по-собственнически. Повернутая спиной к нему, Эмери все еще не знала о свидетеле. Она улыбалась мне со своими этими большими голубыми глазами, и что-то пронзило меня. Я наклонился и нежно ее поцеловал — прощупал почву.
Тот маленький поцелуй был пропитан тестостероном. Я был настоящей сволочью в глазах придурка по соседству. Так сказать, помочился на пожарный гидрант. Но когда я поднял голову и увидел, как расширились ее глаза и разомкнулись губы от желания большего, мой следующий шаг не имел ничего общего с наблюдающим.
Это было явное желание. Я потерялся. Мой рот снова обрушился на нее, а ее губы разомкнулись для меня. Мой язык проскользнул внутрь, и я впервые лизнул ее глубоко изнутри. Она была соленой и перченой после текилы, но это было самое вкусное из того, что когда-либо пробовал. И внезапно я проголодался.
Я потянул ее на себя и крепко обнял. Там не было смотрящего на нас парня, в которого она влюблена, были только я и Эмери. Все вокруг исчезло, когда я углубил поцелуй, а она нетерпеливо прижала к моей груди свои сиськи. Звук, который она издала, когда моя рука пропутешествовала к ее феноменальной заднице, побудил меня продолжать. Ничего я не хотел больше, чем потереться об нее своим налитым членом. И я мог бы сдаться и сделать это, если бы придурок по соседству не испортил момент.
Болдуин прочистил горло. Услышав это, Эмери отпрянула и развернулась, чтобы увидеть мужчину, в которого была влюблена и который только что все это видел. Она выглядела испуганной, и я ненавидел то, что в ее глазах теперь было сожаление. У меня не было сил вынуждать ее чувствовать себя еще более потрясенной, чем она уже была.
Взяв ее лицо в ладони, я наклонился и прошептал на ухо:
— Может, это его встряхнет, — затем поцеловал в щеку. — Увидимся в офисе, именинница.
Глава 19
Дрю
Канун Нового года.
Четыре года назад.
— Кто нахрен все эти люди?
Роман сидел на балконе моей квартиры в темноте, куря самокрутку, когда я скрылся на несколько минут.
— Ты бы, наверное, знал их, если бы, вместо того чтобы сидеть здесь, был там, — я присел возле него и смотрел на море огней, которыми был раскрашен город Нью-Йорк. — Гребаный холод.
— Ты видел сиськи той блондинки в синем свитере?
— Это Сейдж. Одна из новых подруг Алексы.
— Не самая сообразительная. Я пошутил, что смогу определить ее возраст по тому, как ощущаются ее мячики.
— Не говори, что она позволила тебе облапать ее.
Конец сигареты Романа засветился ярко-красным, когда он глубоко затянулся.
— Ага. После того как я хорошенько прощупал, она спросила меня, когда родилась. — Он выпустил череду дымовых колечек. — Я ответил, что вчера, и вышел сюда посидеть.
Я усмехнулся. Гребаный Роман. Или он получил оплеуху, или ему повезло, и иногда я задумывался, что нравилось ему больше на самом деле.