Только дома Колосок начал жалеть, что так грубо ответил Нине. Может быть, следовало или совсем ничего не говорить или ответить в таком смысле, что он ещё подумает. А теперь она обиделась и, конечно, правильно. «Товарищ называется», — пилил себя Костя. Он не обратил внимания на заискивающий визг Рыжика, не полез даже к голубям, чтобы подсыпать им пшена и долить воды…
Только на следующий день утром, перед тем как идти в школу. Костя принял решение. Он не прав, значит, он первый должен подойти к Нине и сказать об этом. Мол, погорячился, по собственной глупости нагрубил, но, конечно, он готов и впредь заступаться за неё и вообще может быть неплохим товарищем.
Так он и сделал. В конце большой перемены, за несколько минут до звонка. Костя нашёл Нину. Короткову у буфета. Она быстрыми глотками допивала молоко и заедала его печеньем. Больше никого, к счастью, здесь не было. Буфетчица, тётя Нюра, была занята своим обычным делом — раскладывала бутерброды, видимо, для второй смены — и ничего не замечала.
— Нина! — сказал Костя и запнулся, но тотчас же продолжал: — Ты помнишь, что я ответил тебе вчера?
— Помню. А что? — нахмурилась Нина.
— Эх!.. А ты забудь.
— Забыть? — Нина удивлённо посмотрела на Костю, будто впервые его видела. А он, страшно смущённый, не знал, куда девать глаза.
— Значит, дружба?
— Ага, — глядя в пол. Костя схватил руку Нины, так что она чуть не выронила печенье, и пожал ей два пальца.
В это самое время в раскрытом окне показался Фимка Мурашко. Маленькие зеленоватые глаза его хитро блестели.
— Вот они! «Здравствуйте — до свидания!» — на весь коридор крикнул Фима и с хохотом соскочил с подоконника. Нина покраснела, её щёки стали такими же пунцовыми, как ленточки в косичках. Растерялся и Костя, но, взяв себя в руки, как подобает мужчине с сильной волей, подошёл к окну, чтобы все его видели и не думали, что он испугался Фимы и теперь прячется. Но никого возле окна не было, только на школьном крыльце стоял тот же Фима и что-то рассказывал Андрейке Снежко…
После этого в шестом «а» настойчиво стали говорить о том, что у Кости с Ниной дружба, что Костя, как и некоторые девочки, скоро начнёт вышивать. Говорили, посмеиваясь, намёками. Особенно же усердствовал Мурашко.
Прошло несколько дней. В шестом «а» ничего особого не произошло. Но вот однажды Нина Короткова опоздала на первый урок. Прошёл ещё день — и она опоздала второй раз. Что случилось? Костя Колосок — староста класса — не мог быть равнодушным к этому, тем более, что кто-то пустил слух, будто бы староста теперь ничего плохого не видит. Конечно, он знал, кто так говорит. Костя мог бы ответить на бесстыдную клевету, но от фактов не уйдёшь — Нина дважды опоздала, и сегодня её вызвали в учительскую.
Костя видел, как Нина вышла оттуда, видимо, расстроенная, подошёл к ней, чтобы узнать, почему она опаздывает. Нина, в ответ на его вопрос, неприязненно усмехнулся: «Меня уже вызывали в учительскую». — «Вызывали. А я ведь староста класса», — сказал Костя. «Знаю. Я за тебя голосовала тоже». Костя рассердился: «Нинка, я серьёзно спрашиваю». Тогда она ответила: «А я серьёзно не хочу говорить об этом». Повернулась и ушла.
А через день после этого случая она опоздала ещё раз и вдобавок ко всему — не решила задачи по физике…
Костя и Андрейка домой шли вместе. Ранняя осень чувствовалась во всём: в воздухе, в жёлтом одеянии деревьев, в синем, затканном серебристым бабьим летом, небе. На тротуарах шуршали бронзовые листья каштанов; жёлуди в аккуратных, словно резных стаканчиках валялись просто под ногами, рябоватые каштаны выглядывали из-под листьев и будто просили: «Возьмите нас». Но сегодня ни жёлуди, ни каштаны не прельщали; кажется, вообще ничего не было такого, что бы могло серьёзно заинтересовать товарищей. Они шли молча, каждый думал о своём.
— Пойдём сегодня во дворец? — спросил Андрейка.
— Нет, домой надо идти, — ответил Костя. И снова они шли, как и раньше, молча, безразлично перечитывая новые афиши о последнем в этом сезоне футбольном состязании на первенство города. Было о чём подумать. Раньше о шестом «а» говорили как о лучшем, а теперь, — после того, как Нина начала опаздывать на уроки и получила двойку, — никто уже этого не скажет…
На углу, в том месте, где надо было расходиться, Снежко вдруг спросил:
— Ты, кажется, с Коротковой дружишь?