Домой он решил прийти на час позже, смутно надеясь, что мать уйдёт куда-нибудь по своим делам. Но вышло совсем по-другому: и мать, и отец были дома. Отец уже переоделся в чистую рубаху, как он обычно делал, когда приходил из завода, где работал литейщиком, и теперь сидел у стола, застеленного поверх клеёнки белой скатертью. Мать была на кухне. Оттуда слышалось позвякивание тарелок, ложек, чашек.
Вскоре пришёл и дядя Гриша. Отец пригласил его к столу. Теперь они сидели рядом: смуглый, черноволосый — отец, и седоватый, со спокойным твёрдым взглядом — дядя Гриша.
Генка к столу не спешил. Может быть, о нём забудут, пообедают без него, а он поест и позже и как-нибудь обойдётся без лишних расспросов. Мальчик вышел на крыльцо. Но как нарочно, дядя Гриша начал рассказывать о Генкиных успехах в цирке, и мальчику через раскрытое окно всё было слышно.
— Терпение у него завидное, — слышалось в столовой. — В его годы — это удивительно. Вы знаете, медведь, по его приказанию, часами ходит на задних. Удивительно!..
Отец, видно польщённый, довольно усмехался:
— Иначе, Григорий Захарович, и быть не может. Закваска-то у него нашенская, рабочая. Одно слово, твёрдость характера. Генка, — позвал отец. — Иди-ка сюда, сынок. Где ты там?
— Здесь я…
И вот Генка у стола. По его лицу — смуглому, как у отца, но круглому и курносому, как у матери, по опущенным глазам — нетрудно догадаться: у мальчика что-то не ладно. Отец, словно речь шла о незначительных вещах, попросил показать ему дневник. Генка не двинулся с места.
— Ну, что ж ты?..
— У меня двойка сегодня. — Генка залился краской: покраснели не только пухловатые щёки, но и подбородок, шея и чуть оттопыренные уши. Особенно стыдно было перед дядей Гришей, которому он дал слово учить уроки и, выходит, не сдержал его.
— По какому предмету двойка? — спросила мать, появляясь в комнате. Рукава у неё подвёрнуты по локти, белые полные руки — крепкие, от них не увернёшься.
— По географии… И сам не знаю, как случилось.
— Известное дело! Учитель виноват: знал, что ты не готов, а спросил. Правда?
Генка молчал, опустив голову. Отвечать было нечего.
— По географии? — отец переглянулся с дядей Гришей. Укротитель катал по столу хлебный шарик и в разговор не вмешивался.
— А ты, я слыхал, цирком интересуешься? — это снова отец.
— Да, папа, — простодушно ответил Генка, не подозревая подвоха.
— Понятно!.. А знаешь ты, к примеру, где водятся тигры?
— Тигры? — мальчик озадаченно посмотрел на дядю Гришу, но тот сидел так, словно не слыхал, о чём идёт речь. — Я думаю, в лесах.
— Ну, да, конечно, — весело рассмеялся отец. Григорий Захарович еле заметно улыбнулся. А мать, махнув рукой — дескать, разбирайтесь пока сами, мне некогда — ушла на кухню.
— Это что, в географии написано?
— Кажется, — неуверенно ответил Генка. Он не мог вспомнить, где водятся тигры, львы и другие звери, откуда их привозят.
— Я, папа, буду учить географию, — запинаясь, промолвил Генка.
Дядя Гриша ничего не сказал в тот день, но мальчик и так понимал, что он думает: Генке верить нельзя. Это было очень обидно, и нужно было иметь большую силу воли, чтобы взять себя в руки и, позабыв об огорчениях, сесть к столу.
На следующий день Генка никуда не ходил после школы, пока не выучил все до последнего урока.
В цирке шло последнее представление, и Генка решил пойти с ребятами своего класса на этот вечер.
Люда Гуськова, самая большая трусиха в 6-м «в», и Коля Щоголь сидели рядом с Генкой. Люда надоела своими расспросами о медвежонке, и Генка жалел, что сел рядом с ней, но свободных мест уже нигде не было.
Представление, тем временем, шло. Уже побывали на манеже воздушные гимнасты, после них вышли велофигуристы; весь цирк оглушительно хохотал над остротами комика. Наконец после перерыва конферансье объявил:
— На манеже Григорий Зубарев со своими дрессированными тиграми и медведями…
— Вот, сейчас увидите! — взволнованно шепнул Генка. Ему очень хотелось, чтобы дядя Гриша понравился Люде и Коле Щёголю.
Цирк замер, когда в огромной клетке, установленной на манеже во время перерыва, появились три тигра. Они бежали к невысокому седоватому человеку, который стоял, не шевелясь, с одним хлыстом в руках.
Сначала всё шло хорошо. Тигры послушно прыгали с тумбы на тумбу, через кольцо, делали пирамиды. Укротитель поднимал свой хлыст — и они становились на задние лапы и стояли столько, сколько нужно было. Рыча, показывали большие жёлтые зубы.