Дальше, все как всегда. Кто виноват и что не надо было делать.
Первое время отходить от «газировки» боялся. Очень-очень боялся. Так, как может бояться человек, проползший по пустыни мили и мили. Испортивший безукоризненную шершавость и навеянную красоту не у одного бархана. А потом, случайно! Человек натыкается на колодец! А в колодце - вода. Теплая, противная, но такая сладковатая, что ли. И оторваться от нее, выше человеческих сил. И пить уже некуда, а все равно, пьешь. И отойти от колодца невозможно. Поэтому и не отходишь от него! Так вокруг и ползаешь. Время от времени заглядываешь вовнутрь, чтобы посмотреть на воду. Страшно. А вдруг это мираж? И что? Снова ползти? По горячим барханам? Как верблюд? Сами ползите!
Боялся я отходить от колодца, да и ползать больше совершенно не хотелось. Но жизнь постепенно налаживалась. Поэтому и набрал я стаканчиков с соком, тарелочек с сиреневым месивом со вкусом клубники, пополам с подмороженной картошкой, аккуратненько за дверь выставил, и только потом, пригнувшись, вышел. Сообразил. И тут же попробовал вернуться. И получилось!
Погулял по округе и снова попробовал, и снова получилось. Потом, пометил все вокруг, как весенний кошак. Все, что можно, пронумеровал стаканчиками и тарелочками. Расставил на пути следования. Чтоб не потерять и не потеряться. Так и пошло. Набираешь стаканчиков - тарелочек и выставляешься на маршрут, в зачетных местах ляпаешь из тарелочки на стенку, и дальше. Направление подмечаешь, шаги считаешь, а «дома» схему рисуешь из той же посуды на стену для доступности.
А назад в дырку я не полез. С отчаянья подумывал, когда бродил здесь. Поймите меня правильно, это возможно, но лезть туда совершенно не хочется. Скользко. Неудобно. Страшно до жути. И, главное, никакой гарантии, что где-то там, есть еще какие-то незакрытые створками дырки наружу. По пути сюда много раз ощупывал такие. Закрытые. И отчаивался каждый раз и плакал. Не. Не полезу, пока есть другие варианты. Со стоматологами и сантехниками, пока ничего не понятно, но я уверен - будут. Здесь цивилизация. Здесь все есть. Должно быть.
А пока и здесь неплохо. То есть, плохо, но все в этой жизни так относительно. Сок есть, пюре есть, а развлечений нет и не надо, без них обойдусь. Работы нет, женщин нет, мужчины не ходят, дети не смеются. Это, конечно, грустно. Но зато здесь и просторно, и свободно. Поэтому, следующие циклы сна-бодрствования я провел познавательно.
То есть, я познавал доставшийся мне нежилой объем, весь этот мир. Бродил и щупал, пытался открывать и приглядываться. Нашел несколько лифтов с купюроприемниками. Крепкие, надежные, какие-то грузовые. На мое дружеское похлопывание не отозвались. Холодные и гордые. Неприступные. Но на карте пометил все, как перспективные. Думаю, по ним ко мне придет органическая жизнь, вся, что еще осталась на этой ср* станции.
Все остальное время я спал. Спал беспокойно, потому что ванночку кто-то спер. Пацаненок стал приходить регулярно, и все такой же голубоглазый. Все просил о чем-то. После таких снов, ощущение, что тебя били и, возможно, что ногами, проходит далеко не сразу.
От нечего делать начал экспериментировать с «газировкой», предварительно сделав запас тарелочек и стаканчиков. Выбор у этого аппарата огромный, но непонятен сам принцип формирования заказа. Панелька сенсорная есть, а инструкции пользователя к ней нет. Все наугад. Возможно поэтому, ничего у меня не вышло. Меню осталось прежним, неприхотливым. Да, забыл сказать, что в моем «доме» и душ был, и удобства, только не сработало многое из того, о чем мечталось. Я не знаю, как и что нужно было орать в этом блестящем заведении, чтоб вода сверху закапала. Ничего так и не получилось, как я не старался. А через неделю они пришли. «Биологи». Через семь кривых черточек на стене. И мне стало отчего-то грустно.
Вот теперь - о грустном. Биологи оказались извращенцами. Они притащили с собой тело, свежий биологический объект. Уроды. И приступили к его изучению. Со всех сторон изучали. С радостным похрюкиванием и повизгиванием. Объект пытался сопротивляться, вырывался и кричал. Я их и нашел по этому крику.
С третьего яруса на биологов смотрел, и на девчонку, которую они с собой прихватили для своих опытов. Четыре пары зубов сточил. Все бы отдал за автомат, потому что набегающий с криками голый, обросший мужик - это, конечно, страшновато, а тот же мужик с автоматом может быть и смертельно страшно.