Егоша торопливо поправил дочке шапочку и потуже завязал шарфик.
— В дом пригласишь? Жены-то нет, — сказал Миша-ангел.
— Конечно, заходи. — пробормотал Егоша через силу.
— Все-таки нормально у тебя, — заметил Миша-ангел, прохаживаясь по квартире. — Я-то попал бог знает куда. Утром просыпаюсь, а на груди — клоп. Пьет мою ангельскую кровь. Ужас. Ну, ничего. Уже срок выходит, куда дальше переместят — не знаю. Выпить найдется?
Егоша был вполне умеренный, поэтому спиртное в доме имелось. Он вытащил полбутылки водки и полбутылки вина.
— Водку давай, — сказал Миша-ангел, — и заесть что-нибудь. Яичницу пожарь, я к вашей яичнице, знаешь, как пристрастился. Быстро и качественно.
— В яйцах — холестерин, — заметил Егоша.
— Ну, мне твой холестерин по барабану. Яйца давай, сам пожарю.
Миша-ангел схватил сковородку и лихо хлопнул туда несколько яиц — все что было в холодильнике. Потом взял стаканы и налил водки.
— Я как-то не очень, — сказал Егоша, с опаской поглядывая на почти полный стакан водки.
— Дело хозяйское, а я так с удовольствием, — и Миша-ангел выпил водку одним глотком, потом управился с яичницей.
На какой-то момент Миша-ангел блаженно закрыл свои выпуклые глаза и похлопал по впалому животу:
— Хорошо! — он открыл глаза и уставился на Егошу. Глаза у него были какие-то бесцветные, но в них бегали искорки, и от этого казалось, что они немного даже сверкают. — Расслабься, ты слишком напряженный. Я понимаю, не большое удовольствие встретить своего собственного ангела в таком непрезентабельном виде. Так это ж из-за тебя, тебя пожалел. А если уж честно, то и себя тоже. Машку давно не видел. Но и тебя пожалел, заметь. Вот и пострадал. Влепили строгача.
— А как там Иван Иваныч? — вдруг вспомнил Егоша.
— С разборками у нас долго. Пока всех свидетелей соберут, то да се. Ваша бюрократия — это же наша бюрократия. Только у вас время ограничено, а у нас — бесконечно. Значит, водку не будешь?
— Нет, — сказал Егоша.
Миша-ангел выпил и его водку. Потом быстро, ловко убрал со стола, положил бутылку с остатками водки на прежнее место и даже помыл сковородку.
— Твоя скоро придет, так что я пошел.
И Миша-ангел выскользнул из квартиры.
Пару дней жена по-прежнему забирала дочь из детского сада, но Егоша вдруг затосковал, ему ужасно захотелось увидеть Мишу-ангела. Просто увидеть! Что ни говори — ангел-хранитель — это не что-то с чем-то, это привязанность. И как-то Егоша сказал жене, что дочку заберет сам.
— С чего это? — удивилась жена.
— Да так просто. А ты в магазин сходи, купи себе что-нибудь.
— Так 8 марта уже прошло.
— Все равно что-нибудь купи, — и Егоша даже дал ей денег, из тех, что оставлял себе на обед.
Егоша подошел к детскому саду раньше положенного срока и долго топтался во дворе, снега уже не было, а обнаженная земля пучилась и была неприглядна. Миши-ангела нигде не было видно. Егоша подошел к воспитательнице и робко спросил:
— У вас тут работал один человек, дворник.
— А вам что? — спросила воспитательница, она была любопытной.
— Так просто.
— Уволился два дня назад. Да и работал недолго. Он вам ничего не должен?
— Нет, — сказал Егоша.
— Вроде неплохой человек. Детей любил.
— Он мне ничего не должен, — повторил Егоша. — Я просто.
— Помнишь дядю, дворника, который сгребал у вас снег? — спросил Егоша у дочки.
— Не-а, — сказала дочка и запрыгала на одной ножке. Шапочка у нее опять сбилась набок, обнажив маленькое розовое ушко.
— Он у нас еще дома был.
— Не-а, — сказала дочка. — Не-а, — и шарфик у нее развязался.
Где-то через месяц, в воскресенье, в полвосьмого утра, зазвонил Егошин мобильник. Такого раннего звонка, как и вообще звонка в воскресенье, он ждать не мог, поэтому так и не вынул телефон из кармана пальто. Но сквозь сон звонок услышал. Вставать совсем не хотелось, и он не вставал, но телефон все звонил и звонил. Потом замолчал ненадолго и зазвонил опять. Егоша все-таки встал и сонный пошлепал в прихожую к своему пальто.
— Слушаю, — сказал Егоша хрипловато.
— Это я, — сказал голос Миши-ангела. — Одевайся, сейчас машину подгоню.
— Это еще зачем? — спросил Егоша.
— Хреново мне что-то, совсем хреново.
— Я могу помочь?
— Хоть словом перекинуться, и то легче.
— Кто тебе звонил? — спросила жена сквозь сон.
— Так. дела какие-то.
— Какие могут быть дела в воскресенье? — и жена опять вырубилась.
Егоша тихо оделся и вышел на улицу. У подъезда стояла машина, новенькая и какая-то уж очень дорогая — это Егоша определил сразу. Вышел шофер, мрачноватый парень, неласковый — а с чего это он должен быть ласков? — и, не глядя на Егошу, открыл перед ним дверцу.