При упоминании о дочери Антонович приподнял голову и осмотрелся по сторонам:
- Слушай, приподнимись, спрячься за китайкой, и выгляни из-за кустов, как бы и впрямь вражина не объявилась - обосрёт нам всю малину. Да куда ты, как слон встаешь во весь рост прямо с открытого места?! Нырни под крону, где каталка стоит - вот оттуда и смотри, да повнимательней. Чёрта помянешь он и явится. Нету? Наверно, пошла корову встречать. Эх, мне бы внучка! Я бы его, голубчика, всему обучил. Так бы, думается, и занимался бы с ним целыми днями, как курушка с цыпленком. Нет, чёртов пустоцвет, как заладит: «От кого тут рожать?». Да по мне хоть от кого-нибудь бы родила, хоть от пастуха, хоть от тракториста, хоть от председателя колхоза - такой же дурак, только с образованием! Алан Делон сюда говно месить не приедет. Теперь-то всё - поезд ушел, считай, что сгинул весь род Просвировых! Эх, жизнь! - тяжело вздохнул Антонович, - Садись, давай ещё по щепоточке выпьем, чтобы складней сказка сказывалась.
Мы выпили. Старик долго молчал и, как кролик, грыз передними зубами мелко и часто зелёное перо лука, отламывая от куска хлеба мякиш. Выкурил одну папиросу и прикурил от неё другую. Чувствовалось, что он настраивает свою душу на продолжение рассказа, как гитарист гитару, осторожно теребя струны памяти и зажимая их на разных ладах. И вот душа зазвучала, не дребезжала, не фальшивила, и неспешно и тихо, как воды могучей реки вновь потек его печальный рассказ.
- Справил я своей любимой шкатулочку, в форме старинного сундучка, без единого гвоздя - на шипах, на запилах. Вырезал на ней спереди с боков Красную площадь, а сзади ВДНХ с фонтаном. Короче, какие картинки нашел, то и вырезал. Морилки не достал, йодом зачернил. Зато петли потайные придумал и хитрый такой замочек-защелку: на часы Спасской башни нажимаешь, шкатулочка сама и открывается, пружинка кверху крышку отбрасывает. Вот спроси, кто меня этому учил? Никто! Любовь! Да ночи бессонные. Добрые люди спят, а я до утра разные механизмы придумываю и гадаю, где мне проволоку найти калёную для пружины. Сделал, подарил! Ох, она и рада была, голубка моя! Серёжки свои, колечки, при мне складывать начала в мою шкатулочку. А что я мог ей ещё дать? Иным солдатам, хоть какие-то гроши платили, а меня, как в плен попал, сняли с денежного довольствия, так потом и не поставили.
Между тем, пока я телом креп и душой воскресал, копали под меня злыдни - даже не могилу, а противотанковый ров и его, братец ты мой, не переползти было, не перепрыгнуть.
Я и знать-то ничего не знал - уже завхоза замещать стал, помогать ему по хозяйству. Как-то раз и говорит мне Зинаида Аркадьевна:
- Напрасно ты, Стёпа, развел такую бурную деятельность, тут по поводу тебя уже не раз интересовался особый отдел. Сначала я написала, что в крайне тяжелом состоянии, потом в состояние средней тяжести, а что теперь им писать - поверь, не знаю. Ты же у всех на виду! От смерти я тебя спасла, но как спасти мне тебя от трибунала, если ты ведёшь себя, как пионер на каникулах?
Ах, вот оно что, голубка, ты моя?! Ну, всю жизнь под бабьей юбкой не просидишь - пиши, верно, как есть! Наше правое!
Дня через три пришел ко мне старлей из НКВД. Ну, может года на три меня постарше: форма новая, портупея скрипит на ремнях, хромовые сапоги дегтем пахнут - свадебный генерал и только.
- Вы, такой-то, такой-то?
- Я!
- Нам нужно с вами побеседовать!
- Ради бога! Я за собой никакой вины не чувствую!
Положил он на коленях планшетку, форму протокола на ней разгладил, покрутил об наждачку карандашик, жало на нем навел и стал писать.
Как всё было я ему, как на духу рассказываю, а он пишет и ухмыляется:
- Значит, не помните, как в плен попали? Интересно! И как деревня называлась, в которой вас содержали, тоже не помните? Удивительно! А как ваших однополчан звали? Вячеслав Лазарев и Дмитрий Полежаев - очень интересно! А бежали вы в бочке из-под нечистот? Надо же! А немцы даже не рюхнулись? И документы они ваши не изымали? Бывает же такое! А все, говорят, педантичная нация! А потом оврагом, полями, лесами, а дальше провал памяти! Да видно, у немцев дела обстоят очень плохо! А потом вас старик нашел, на лошади, запряжённой в телегу? Удивительная легенда! И где парашют спрятали, тоже не помните?!