Адам, между тем, был задумчив и мрачен. Ну еще бы, с таким-то семейством. Поэтому ей приходилось еще шире улыбаться, и в итоге у нее разболелась голова. И ведь даже таблетки не выпить.
В любом случае, если сегодня и Мадина начнет травмировать ей ребенка, Ася молча и элегантно откусит ей голову.
Ей очень хотелось кому-нибудь откусить голову.
Но все прошло хорошо. Они сняли небольшое кафе, куда пригласили детей из развивашки и с танцев, и наняли аниматоров. Мелюзга устроила такой гвалт, что у Мадины быстро завяли уши и она взмолилась о пощаде. Поэтому уже к девяти вечера все было закончено.
Ева вырубилась уже в машине, и Адаму пришлось поднимать ее наверх на руках. Ася тихонько раздела именинницу и решила, что сегодня можно обойтись без чистки зубов. И без сил отползла на кухню, чтобы приложить лед к пылающей голове.
— Что? — немедленно спросил Адам, глядя на то, как она роется в морозилке.
— Умираю, — призналась Ася и прижалась лбом к замороженному куску мяса.
— Иди сюда, — он взял ее за руку и посадил на табурет. Встал за ее спиной и положил руки на плечи. — Сиди спокойно и лучше закрой глаза, — велел он, когда Ася пыталась что-то возразить. — Моя мать королева мигреней. Я сделаю тебе массаж. Устала?
— Чувствую себя древней развалиной, — она с облегчением привалилась к нему спиной, с удовольствием ощущая тепло и надежность.
— Детские праздники способны доконать кого угодно, — согласился Адам и положил пальцы на точку между бровями Аси. — Постарайся ни о чем не думать.
— Но…
— Позже, — легкие поцелуи коснулись ее уха и шеи. — Пока просто выброси все из своей головы. Представь, что ты уже написала фанфик, поставила точку, нажала опубликовать, и теперь внутри тебя пустота и удовлетворение.
Его пальцы, легкие и настойчивые, поглаживали ее брови, массировали виски и уголки глаз, затылок и шею. Пульсирующая боль, преследующая последние несколько часов, отступала.
— Хорошая девочка, — похвалил ее Адам, — помочь тебе принять теплый душ? С терапевтической точки зрения, — быстро добавил он, вдруг смутившись. — Я же не настолько дикий, чтобы набрасываться на едва живую женщину.
— Кто знает, — она задрала голову, чтобы увидеть его склоненное лицо, — может, едва живая женщина настолько дикая.
Адам склонился ниже, и Ася поймала его поцелуй, целебный и сладкий.
Он был нежен и утешителен.
— Иди в постель, — шепнул Адам, — я сделаю тебе чай с ромашкой.
Ася кивнула, ощутив легкое головокружение. Ей действительно требовался отдых.
— Но нам надо поговорить, — произнесла она настойчиво. — Я не усну, пока мы не поговорим.
— Тогда жди меня во взрослой спальне, иначе Ева опять нас отругает за то, что мы шушукаемся по ночам.
Слушая, как льется вода в душе, Адам занимался чаем и расстраивался.
Это он своей утренней выходкой довел Асю до такого состояния? Об этом она так сильно хочет поговорить?
Наконец, вода стихла, хлопнули двери, и Адам с подносом в руках направился в спальню. Ася уже лежала, свернувшись калачиком и обнимая свой живот, и смотрела в темноту за окном. Шторы были распахнуты, и дождь бил по стеклам.
— Чай, — объявил Адам, пристраивая поднос на тумбочку. — И круассан.
— Мы оба совершенно никчемные, — ответила Ася грустно. — Не видим, что происходит у нас под носом. Слишком отвлеклись на… романтические порывы.
— О чем ты говоришь?
Ася потянула его за руку, усаживая рядом с собой. И рассказала про то, что Лена ни разу не связалась с Евой, а когда дочь набрала ее сама, чтобы похвастаться новым телефоном, велела ей никогда не звонить ей первой, а ждать, когда это сделает мама.
— Ей хватило пятнадцати секунд, — завершила свою речь Ася.
Адам осторожно лег и обнял ее.
— Почему все вокруг такие странные? — спросил он. — Как будто сговорились.
— Они просто строят свою жизнь, а мы свою, — ответила Ася рассудительно. — А иногда возникает конфликт интересов. Лене ведь тоже нелегко приходится — ей нужно все время тревожиться о том, что муж узнает о существовании Евы. Строить свое будущее на столь шаткой основе очень хлопотно. Она позвонит, как только закончится медовый месяц. Кто знает, какие кошки скребутся на ее сердце. Твой папа… он заботится о тебе, как умеет. По крайней мере, ему не все равно. Ты важен для него, младший сын, обделенный сын. Наверное, и его терзает сожаление о том, что он отдал тебе так мало.
— Почему ты такая умная, когда дело касается других, и такая глупая, когда речь идет о тебе? — Адам провел пальцами вокруг глаз Аси, желая стереть усталость, паутинкой разбегающуюся во все стороны.