Л а й е ш. У-у-у, еще как! Будь я проклят, передрались бы.
В а й д а. А может быть, пролили кровь, пока кто-нибудь первый не схватил трубку?!
Л а й е ш. Могло быть и так!
В а й д а. Так вот, Лайеш. Твоя Маргитка в шатре — это трубка под камнем. Золотая трубка!
Л а й е ш. Что поделать? Разве это моя вина?
В а й д а. Я думаю — твоя. Сколько ей лет?
Л а й е ш. Двадцатая весна пошла.
В а й д а. Уже двадцатая! Двадцатая, Лайеш. Ее матери, когда ты, Лайеш, ввел ее в свой шатер, было семнадцать. Не хитри, Лайеш! Ты хочешь взять за красоту дочери тройной барыш! Кого ты ждешь, какого жениха? Архангела Гавриила? Или лесного царя? Сватать Маргитку они не придут. А вот они, женихи, стоят перед тобой! Красивые, молодые, сильные!
Л а й е ш. Я не хочу ее неволить.
В а й д а. А мы разве хотим? Пусть она выйдет из шатра и посмотрит в лица молодых цыган. Пусть даст счастье одному из них, и тогда уже не будет лежать золотая трубка под камнем и не будет из-за нее ссор — не прольется кровь!.. Что ты молчишь, Лайеш? Я говорю от имени всех цыган, что стоят перед тобой. Так ли, ромалэ?!
Г о л о с а.
— Так!
— Мы все требуем этого!
В а й д а. Ты слышишь, Лайеш? Пусть Маргитка выйдет к цыганам.
Л а й е ш. Маргитка-а!
Музыка.
С а б и. И вот Маргитка вышла из шатра. Ой, как вспомню — сердце защемит. Уж на что я женщина, а в ту пору и на меня многие заглядывались, и то, как увидела ее, не знаю, что делать. Молиться, плакать, петь?.. Тоненькая, точеная, будто черная лилия стояла она перед цыганами, облитая багровым светом костров… Все мы перед ней стали дурнушками! А Маргитка стояла, прикрыв глаза длинными, как бахрома черной шали, ресницами… и боялась взглянуть на кого-либо, потому что не было бы тому ни днем ни ночью покоя, иссох бы, истосковался по ней!..
Л а й е ш. Маргитка! Цыгане требуют, чтобы я…
М а р г и т к а. Я все слышала, отец.
В а й д а. Маргитка!..
М а р г и т к а. Я слушаю тебя, Баро Вайда.
В а й д а. Ни один цыган не сойдет с этого места, пока ты не выберешь жениха и мы не сыграем здесь свадьбу. Так нужно, Маргитка. Но если не хочешь, уезжай со своим отцом от нас на край света! И не возвращайся, пока лицо твое не станет тусклым, как пепел, не померкнут глаза и волосы твои не будут лежать, как туман на той горе!..
М а р г и т к а. Баро Вайда, я родилась на этой земле, в этом таборе и хочу жить и любить только здесь!..
В а й д а. Хорошо, Маргитка! Сейчас перед тобой пройдут лучшие из лучших цыган всех таборов. Когда пройдет последний — только тогда ты поднесешь эту кружку вина тому, кто согрел твое сердце! Тебе все понятно, Маргитка?..
М а р г и т к а. Все!
В а й д а. Музыканты! Шандор, встань здесь, перед Маргиткой. Пой!..
Музыка.
Песня первого жениха.
С а б и (на проигрыше). Запел Шандор, из табора котляров-лудильщиков! Он пел о гордом коне, который хотел обогнать ветер. Пока конь скакал по степи, он летел быстрей ветра, но встал перед ним лес… Ветер прошумел вершинами, мчась дальше, а конь ударился грудью о ствол дуба и упал.
Конец песни.
В а й д а. Кузнец Милош! Испытай свое счастье!..
Музыка.
Плясовая.
С а б и. Не выдался ростом кузнец, но плясал — говорил ногами! Все лицо, руки, стан — все в нем пело, плясало!
В о з г л а с ы.
— Гэй, Милош!..
— Нэ, нэ!
Кончился танец. Шум восторгов, выкрики.
В а й д а. Ежи! Если ты так поешь, как мастеришь золотые перстни да браслеты, то тебя ждет удача!
Музыка.
Песня Ежи — веселая.
С а б и. Богатый цыган Ежи! Сам круглый как бочонок, но легкий! А мастер такой!.. Не расскажешь. Из золота, серебра кружева плел!..
После последнего куплета подпевает хор.
Хоровая песня постепенно замирает.
Ее сменяет песня, музыка.
Все это служит фоном рассказа Саби.
И каждый раз, когда оканчивал песню или пляску новый жених, все смотрели на Маргитку, но она сидела на подушках и смотрела себе под ноги… И никто не мог понять, что творилось у нее на сердце…
Всю ночь, один за другим, проходили женихи перед Маргиткой. И богатые, и бедные, и красивые, и смешные. Кто пел, а кто дарил ей кружевные браслеты и большие цыганские серьги… Уже к утру прошел последний жених. Подошел к Маргитке Баро Вайда…