Эту историю о друге и враге фараонов поведал в шестой год правления Рамсеса II очевидец давних событий и можно было бы поручиться за её правдивость, но много раз она переходила из уст в уста и поэтому кое-что в ней могли и переврать, пока она дошла до меня. Ведь между 1283 годом до новой эры и 2007 годом новой эры лежит целая бездна времени. И потому прошу заранее простить меня за кое-какую долю авторского вымысла, что я рискну себе позволить.
Итак, вначале переместимся в славный и древний город Фивы (понятно что я имею в виду город Живых) в год 1283 до Рождества Христова. Тогда это был красивейший город мира, что раскинулся на восточном берегу Нила, с прославленными храмами, дворцами и роскошными садами. Здесь вовсю кипела жизнь.
Нас интересует дом писца и учителя по имени Нехези. Сам Незхези тогда уже был древний старик, сгорбленный годами и иссушенный временем. Так бы и вы сами сказали, если бы могли увидеть его. До такой степени старик был худ. Его кожа была сплошь покрыта глубокими морщинами и бурыми пятнами и напоминала старый папирус. Под глазами нависли большие мешки, а губы были так потресканы, словно старик долгое время страдал от жажды.
Таким я представляю вам главного героя нашего повествования. Жить ему оставалось всего лишь 20 дней, ибо ровно через этот промежуток времени он уйдет в царство Осириса и его уста умолкнут навеки.
Но говорить мы станем не о его старости и немощи, а совсем наоборот. В той истории, что он поведал, он был молод, силен и красив. И события очевидцем которых он был, ибо жил рядом с сильными мира, воскресят в памяти старухи истории замазанные чьей-то рукой страницы.
Старик Нехези был в это время старейшим человеком в Фивах и кое-кто даже считал его трижды мудрым, но жрецы храма Амона-Ра всегда саркастически ухмылялись, когда это слышали. Они считали его сумасшедшим осколком прошлой эпохи, о которой порядочному египтянину верноподданному фараона и верному слуге богов и знать ничего не следовало.
Старик не спорил с ними и никому и ничего не хотел доказывать. Он уже был совсем не тот, что в годы молодости и зрелости, когда мог бросить вызов целому миру.
Нехези постоянно сидел за крепкими стенами своего роскошного дома и далее собственного сада никуда не ходил. Его мир сузился до небольшого пространства, и он не хотел знать, что происходит за белыми стенами. Он просто доживал свой век, понимая, что более ничего изменить в мире не сможет и никак уже не повлияет на события в Египте.
Три его правнука постоянно жили при нем и старший Рахотеп даже взял на себя все заботы по содержанию школы писцов, что принадлежала Нехези. И школа эта при Рахотепе процветала и стала богатейшей во всем Верхнем Египте. Теперь учиться здесь было делом весьма престижным. Совсем не то, что в давние времена.
Старик Нехези наблюдал за этим всплеском популярности с полнейшим равнодушием. Пусть себе 25-летний правнук делает, что ему угодно. Он уже одной ногой шагнул в мир теней, в царство Осириса. Зачем ему дела этого суетного и так нерационально устроенного мира? Что ему за дело до богатства и славы? Разве они смогут вернуть ему хоть крупицу молодости и силы?
Впрочем, осталось еще одно дело в его уже прожитой жизни. Он хотел поведать о том, что знал и о том, что видел. Пусть эпоху великих фараонов, которых предали проклятью, все-таки помнят.
Утром слуги как всегда вывели старика в сад, и он расположился у бассейна под сенью большой пальмы. Увидев старика, к нему подбежали двое молодых юношей. Это были его младшие правнуки Яхотеп и Бата.
– Дедушка, – произнес 15-летний Бата, – ты сегодня расскажешь нам о том что всегда обещал рассказать? Нам так сказал слуга Хатус. Это правда?
– Да. Пришло время для этого. Но это длинная история, – ответил старик. – И займет она не один час и мы станем сидеть здесь часто в течение этого месяца.
– Но почему вы решили начать именно сегодня? – спросил Яхотеп. Нехези знал, что 18-летний юноша больше всего на свете любил военные упражнения и мало интересовался историей и философией как Бата.
– Ты не склонен слушать мои истории, Яхотеп. Я знаю это, но откладывать это не могу, ибо время мне отпущенное в этой жизни уже истекает. И моя история может быть полезна и для тебя, даже если ты собираешься стать воином, юноша.
– Я не хотел вас обидеть, дедушка. И готов слушать вас так же внимательно, как и Бата.
Старик прислонился спиной к мягкой подушке, что была прислонена к стволу дерева и немного помолчал. Он бросил взгляд на дом, у входа в который суетились многочисленные слуги, и подумал, как много с тех пор здесь изменилось. Нет более того дома, в котором ютились некогда немногочисленные ученики из бедных семейств. Тогда школу писцов находившуюся здесь не сильно жаловали всесильные жрецы храма Амона-Ра.