ИНСПЕКТОР. Я только хотел подчеркнуть тот факт, что никто из присутствовавших в доме не может сказать, что же произошло… Никто, кроме самой миссис Уингфилд.
РОСС. Но все очень просто, я уже говорил. Бедная Дженни переоценила свои силы. Вышла на балкон, наклонилась — и пожалуйста. Элементарный несчастный случай, с каждым может произойти.
УИНГФИЛД. Нельзя было оставлять ее одну. Это моя вина.
ЭММ ЕЛИНА. Брайен, но ведь ей полагалось отдыхать после обеда, так врач велел. Мы все собирались зайти к ней в полпятого выпить чаю, а до тех пор, начиная с трех часов, ей полагалось отдыхать.
ИНСПЕКТОР. Мисс Росс, несчастным случаем это трудно объяснить. Ведь на балконе есть перила.
РОСС. Нет, нет. У нее закружилась голова, и она потеряла равновесие. Я сам наклонялся, чтобы проверить. Такое запросто могло случиться.
ИНСПЕКТОР. При таком маленьком росте, как у миссис Уингфилд, вывалиться через перила балкона, даже если кружится голова, — задача непростая.
ЭММЕЛИНА. Мне очень неприятно это говорить, но, думаю, вы правы в своих подозрениях. Бедняжка Дженни так переживала, что повредилась умом. А приступ депрессии, наверное, переполнил чашу…
УИНГФИЛД. Ты все твердишь, будто она покушалась на самоубийство. Я в это не верю. Не верю!
ЭММЕЛИНА (со значением). У нее было от чего впасть в депрессию.
УИНГФИЛД. Что ты хочешь этим сказать?
ЭММЕЛИНА. Ты и сам прекрасно знаешь, что я хочу сказать. Я не слепая, Брайен.
УИНГФИЛД. Никакой депрессии у Дженни не было. Ей не с чего было в нее впадать. У тебя злоба разыгралась, Эммелина, и ты все выдумала.
РОСС. Не трогай мою сестру!
БРЕНДА. Это был несчастный случай. Конечно, несчастный случай. А мисс Росс просто пытается… пытается…
ЭММЕЛИНА. Да, и что же я пытаюсь сделать?
БРЕНДА. Просто вы из тех женщин, что строчат анонимки и кляузы. Из-за того, что ни один мужчина ни разу не взглянул на вас…
ЭММЕЛИНА. Как вы смеете!
РОСС. О боже мой! Женщины! Прекратите, вы обе!
УИНГФИЛД. Думаю, нам всем надо остыть. Мы говорим о чем-то совершенно постороннем. А что действительно нужно выяснить, так это состояние духа Дженни в тот день, когда она упала. Ну так вот я, как муж, знаю ее достаточно хорошо, и ни минуты не сомневаюсь, что она не помышляла о самоубийстве.
ЭММЕЛИНА. Потому что тебе не хочется сомневаться, не хочется признать свою вину!
УИНГФИЛД. Вину? В чем?
ЭММЕЛИНА А кто ее до этого довел?
РОСС V (вместе). Что ты такое говоришь?
УИНГФИЛД J Да как ты смеешь!
БРЕНДА. Это неправда!
ГИНЗБЕРГ. Господа, господа! Прошу вас! Приглашая вас сюда, я, честно говоря, не ожидал, что спровоцирую взаимные обвинения.
РОСС. Да ну? Я в этом не уверен.
ГИНЗБЕРГ. Нет, собирался лишь провести эксперимент.
БРЕНДА. Мы это уже слышали, но вы так и не сказали, что за эксперимент.
ГИНЗБЕРГ. Как только что сказал инспектор Грей, лишь один человек знает, что случилось в тот день, — сама миссис Уингфилд.
УИНГФИЛД. А она рассказать не может. К сожалению!
ЭММЕЛИНА. Расскажет, когда поправится.
ГИНЗБЕРГ. Думаю, вы не вполне представляете тяжесть ее состояния, мисс Росс. Могут пройти месяцы, даже годы, прежде чем миссис Уингфилд из него выйдет.
УИНГФИЛД. Не может быть.
ГИНЗБЕРГ. Да, мистер Уингфилд. Не буду вдаваться в детали, но у людей, ослепших в результате шока, зрение иногда восстанавливалось через пятнадцать — двадцать лет. Паралитики в подобных случаях тоже лет двадцать не могли ходить. Случается, что другой шок ускоряет восстановление утраченной способности, но жесткой зависимости здесь нет. (Инспектору.) Позвоните, пожалуйста.
Инспектор подходит к дверям и нажимает звонок.
УИНГФИЛД. Я не совсем понимаю, к чему вы ведете, доктор.
ИНСПЕКТОР. Сейчас узнаете, мистер Уингфилд.
ГИНЗБЕРГ. Мисс Джексон…
Бренда встает. Гинзберг снимает со стула сумку Эммелины и передает ей.
Гинзберг подходит к окну и закрывает жалюзи. На сцене тучнеет.
Гинзберг включает одну из ламп.
ГИНЗБЕРГ. Инспектор, будьте любезны.
Инспектор включает другую лампу.
Лансен открывает дверь и ввозит каталку с пациенткой, за ним идет медсестра. Они ставят каталку в центре. Голова пациентки вся в бинтах, видны только глаза и нос. Она совершенно неподвижна, глаза открыты.