Мир грез и неги,
чуждый жизни настоящей!
НЕЗЗЕМУТ
Один лишь ты от жизни не уходишь!
ХОРЕМХЕБ
(просто, без тени тщеславия или гордости)
Мне тоже так казалось иногда.
НЕЗЗЕМУТ
Признайся: все, что происходит,
как сон дурной и хочется проснуться?
ХОРЕМХЕБ
Да.
НЕЗЗЕМУТ
Так действуй же, Амоном заклинаю!
ХОРЕМХЕБ
О чем ты, госпожа?
НЕЗЗЕМУТ
Ведь ты солдат,
привыкший действовать без промедленья.
Ведь ты не будешь, голову склонив,
отчаянью бессильно предаваться?
ХОРЕМХЕБ
Ты укажи мне путь прямой — и я пойду.
До этих пор я словно связан.
НЕЗЗЕМУТ
Страна — во власти одного безумца,
хоть и любимого — как мной, так и тобой!
ХОРЕМХЕБ
Но государство не может быть игрушкой одного!
(Меряет шагами беседку.)
НЕЗЗЕМУТ
(понизив голос и озираясь)
Есть вести для тебя.
ХОРЕМХЕБ
Как? Для меня?
НЕЗЗЕМУТ
От Мериптаха,
Верховного жреца Амона.
ХОРЕМХЕБ
Что ему нужно?
НЕЗЗЕМУТ
Он просил тебя припомнить
слова, что были сказаны когда-то —
спросить себя: что для тебя важнее —
держава или царь?
ХОРЕМХЕБ
Они — одно.
НЕЗЗЕМУТ
Нет, не всегда.
А что важней сегодня?
Входит Эхнатон.
ЭХНАТОН
Оставь нас, Незземут.
Я говорить желаю
с Хоремхебом.
Незземут выходит. Эхнатон подходит к Хоремхебу. (Нежно.)
Мой лучший друг, мой самый верный друг!
ХОРЕМХЕБ
Мой государь, любимый господин мой!
ЭХНАТОН
О сердце верное!
Хоть ты меня не понимаешь,
любовь твоя не может измениться.
ХОРЕМХЕБ
Не может…
ЭХНАТОН
(с огромным воодушевлением)
Но теперь
понять меня ты должен!
Найду слова, чтоб объяснить тебе…
Любовь, и Красота, и Мир, и Правда —
все это вечно и куда важнее
рождения, и смерти, и страданий,
что мучают тела людей.
ХОРЕМХЕБ
Страдания, Рождение и Смерть —
все это — человеческая жизнь,
все остальное же — слова.
ЭХНАТОН
(вздыхая)
Ты тот же, что тогда — давным-давно,
у стен отцовского дворца.
Не стали ближе мы в понятиях и мыслях.
Но отчего тогда друг друга любим мы?
ХОРЕМХЕБ
Быть может,
чтоб друг друга мучить.
ЭХНАТОН
Я был так юн, надежд исполнен.
Жизнь мне простой казалась, ясным — путь.
Я дать хотел стране любовь и мир.
Но вижу: их Египет не желает,
представь, что и мои ученики,
мои друзья, здесь, во дворце…
Ты знаешь,
они — они задумали воздвигнуть
огромнейшую статую Атона, похожую на идолов былых,
Хатор и Птаха,
на эти чучела — на этого
(С ненавистью.)
Амона! Вот и все,
что им понятно о моем отце, Атоне,
Живущем Свете, им бы только
воздвигнуть в храме статую из камня.
И это — мои дети, которых вел я к мудрости и свету,
не слышат ничего, не видят,
не понимают, нет, не понимают.
Никто из них — и даже Нефертити, —
никто из них не понимает,
кроме меня?
(Мягко.)
И это значит —
быть сыном Бога?
(Замирает, воздев руки.)
ХОРЕМХЕБ
Мой государь, мой господин любимый,
ты нездоров, я вижу, ты устал.
ЭХНАТОН
(задиристо)
Я нездоров? О да, я нездоров!
Да, я устал — от непосильной ноши!
ХОРЕМХЕБ
Ты должен отдохнуть. Нельзя ли сделать так,
чтоб ты, живя в своей прекраснейшей столице,
доверил бы другим дела страны?
ЭХНАТОН
Как это можно?
ХОРЕМХЕБ
Ты наследника объявишь
и соправителем его провозгласишь —
так прежде делали.
ЭХНАТОН
Наследника ведь нет —
меня не сменит сын.
За что, Атон,
ты не дал сына мне?
ХОРЕМХЕБ