и покупать священных скарабеев?[14]
Доходы храмов это подорвет.
ХОРЕМХЕБ
Но так нельзя — чтоб все жрецами стали, —
Должны быть и рабы.
ЭХНАТОН
Да, это правда.
Должны быть вспаханы поля,
и виноград взращен, и собран мед,
и выгнан скот на пастбище…
(Его лицо светлеет.)
Ты не поэт?
ХОРЕМХЕБ
Нет, мой царевич.
ЭХНАТОН
Мне нравится играть словами —
прекрасными словами —
и все, что вижу,
облекать в слова.
Я песнь сложил
для Ра Характы, солнечного бога.
(Читает нараспев.)
Все стада на лугах для тебя,
все деревья и травы цветут,
птицы живут в тростниках —
их крылья подняты в восхищении тобой.
Звери танцуют, крылатые — крыльями машут,
они живут, покуда ты им светишь…
(Поднимает глаза к солнцу.)
О, как оно прекрасно, Хоремхеб!
Дарующее жизнь…
(Его голос внезапно становится резким)
Но я забыл, что ты, конечно,
предпочитаешь смерть и разрушенье!
ХОРЕМХЕБ
Мой господин!
Я смерть несу, но лишь врагам Египта,
ЭХНАТОН
(иронически)
Та песня — старая! Ее сложить,
мне помнится, велел сам Тутмос Третий!
(Декламирует, нарочито-свирепо.)
Я приказал тебе ударить
по тем, чья родина — болота
и земли Митанни трепещут
из страха пред тобой.
Я позволил им увидеть твое величие,
подобное величью крокодила,
повелителя Ужаса в неприступных водах.
Я приказал тебе ударить
по тем, на островах живущим,
по тем, кто и посреди моря,
твой слышит рык.
Я позволил им увидеть твое величие,
подобное величью мстителя,
поднимающемуся над телом жертвы.
Я приказал тебе ударить
по ливийцам.
И острова Утенти
покорились могуществу твоей доблести.
Я позволил им увидеть твое величие,
подобное величью льва.
пока ты истреблял их в их долинах.
(Задумчиво повторяет.)
Истреблял их в долинах…
ХОРЕМХЕБ
Тутмос Третий
великим фараоном был,
завоевателем великим.
ЭХНАТОН
(внимательно на него посмотрев)
Ты нравишься мне, Хоремхеб.
(Пауза.)
Ты прост душой, и в твоем сердце
нет зла. Ты веришь в то,
во что тебя учили верить.
Ты дереву подобен.
(Дотрагивается до его руки.)
Как сильна твоя рука!
(Взволнованно смотрит на Хоремхеба.)
Как твердо ты стоишь —
воистину, ты дереву подобен.
А я — меня снесет
любой порыв ветров небесных.
(Неистово.)
Кто я? Что я?
(Смотрит на Хоремхеба.)
Вижу, что тебе, мой добрый Хоремхеб, кажусь безумцем!
ХОРЕМХЕБ
(в замешательстве)
Нет, нет, отнюдь, о мой царевич!
ЭХНАТОН
Ты слишком скромен.
Если мысль не стала делом,
что проку в ней?
(Резко.)
Верховный жрец Амона говорил с тобою обо мне?
Что он сказал?
ХОРЕМХЕБ
Он говорил, что Ра Характа благосклонен
к царевичу.
ЭХНАТОН
(задумчиво)
Что я мечтатель… Что же, это правда.
Я грежу о былом…
А иногда — о том, что будет;
но о прошедшем грезить безопасней.
Послушай, Хоремхеб,
перед нашествием гиксосов[15]
Египет был другим.
Тогда в нем люди жили…
ХОРЕМХЕБ
(недоуменно)
Как — жили?
ЭХНАТОН
Так, как я сказал. Они дома имели и сады,
гуляли, говорили о делах,
о том, что думают…
ХОРЕМХЕБ
(презрительно)
Жизнь в праздности!
ЭХНАТОН
Но праздности те люди не страшились.
Безделье их сердца
не наполняло ужасом священным.
14
Скарабеи — род жуков-навозников, почитаемых в Древнем Египте как воплощение солнечного бога; изображения скарабеев служили амулетами и украшениями.
15
Гиксосы — кочевые племена, пришедшие с севера и около 1700 года до н. э. завоевавшие Египет, поселившись в дельте Нила. В начале XVI века до н. э. египтяне освободились от власти гиксосов, борьбу с которыми возглавили правители Фив, основавшие XVIII династию фараонов.