— Как мне известно, ваша коляска стоит более миллиона. Значит, у вас найдутся деньги на поездки сюда.
«Этот Бугор явно хитрит. Он не такой немощный, каким хочет передо мной выглядеть. Однако документы — упрямая вещь и не считаться с ними я не имею права. Он меня хочет здорово подкузьмить предложением, чтобы работники милиции носили его по зданию на руках. Такое «жалостное» фото вихрем разлетится по стране с массой комментариев и неверным толкованием данного факта. Ну, шутник, если я на тебя и не заведу административного надзора, то все равно глаз с тебя уже не спущу», — определился про себя Филиппов. А «шутник» продолжал:
— Извините, Григорий Валерьянович, но если вами будет установлен надзор, то, как говорится, кто заказывает музыку, тот и будет за нее платить?
— Чтобы работники милиции носили вас на руках ко мне на регистрацию?! Неужели вы допускаете, что мы будем издеваться над больным человеком?
— Я этого не хочу, но если вы так решите…
Подумав, Филиппов сообщил Бугру:
— Я не буду пока устанавливать за вами надзор. Потребую, чтобы вас вновь освидетельствовали специалисты, и, только получив официальное заключение, окончательно определюсь в отношении вас.
— Неужели, Григорий Валерьянович, вы думаете, что я пытаюсь симулировать свою болезнь?
— Не исключено.
— Не грешите и не гневите Бога! Миллион за инвалидную коляску шутя не бросают.
— Так зачем было тратить на нее последние деньги?
— Я не курю, не пью. Женщины, купаясь в одной бане, не принимают меня за мужчину и не остерегаются. Вот и купил последнюю радость, в которой отказать себе не мог.
— Я все понял. Езжайте прописывайтесь, я позвоню начальнику паспортного стола, чтобы принял вас вне очереди. Вашу справку и трудовое соглашение я оставлю себе, не возражаете?
— Оставляйте! Я холост и мне по финансовым операциям отчитываться не перед кем.
«Ты их, милый, именно для меня и приготовил», — убежденно подумал Филиппов.
Холодно простившись, они расстались. Бугор нисколько не жалел, что за фиктивную медицинскую справку врачу ему пришлось выложить сто кусков. Он также отлично понимал, что теперь должен как можно чаще появляться на людях в инвалидной коляске, чтобы не подводить врача и претворять легенду в жизнь.
В ИТК у него от переохлаждения произошла реакция на нижние конечности, и там он действительно болел. Вылечившись от нейроинфекции и восстановив прежнюю возможность передвигаться без посторонней помощи, Бугор, предвидя реальную пользу от притворства больным, решил продлить свою «болезнь».
Глава 10
Енот был удивлен официальным приглашением на ужин в ресторан «Встреча» своим заклятым врагом — Бугром.
Енот был ровесником Бугра, но в противоположность хилому телосложению того был высокого роста, плотным, пышущим здоровьем мужчиной, любящим выпить, хорошо закусить и погулять с женщинами. Однако приглашение на ужин в ресторан заклятым противником его насторожило. Вызвав к себе своего заместителя по управлению бандой, он дал ему задание:
— Поезжай к Бугру и от моего имени поинтересуйся, зачем он хочет со мной встретиться и не готовит ли какую-нибудь очередную подлянку. Он только что вернулся из «академии», наверное, шибко грамотным стал.
— Он и до нее умником себя считал, — высказался Блин, — поэтому я бы на твоем месте на его провокацию не клевал.
— Мы же с ним с детства скубемся. Я к нему привык, как к любимому геморрою. Хочется посмотреть на него после возвращения от «хозяина». Говорят, что ноги его не держат и он постоянно передвигается в инвалидной коляске.
— Когда угрохаем его, тогда и посмотрим на него в деревянном бушлате, а сейчас откажись от встречи с ним.
— Ты меня не отговаривай, не фалуй на трусость, а поезжай к нему и узнай, зачем я ему понадобился, — прекращая обсуждение данной темы, потребовал Енот.
Возвратившись от Бугра, Блин сообщил Еноту:
— Приглашает тебя вместе со мной на беседу о деловом сотрудничестве в легальном бизнесе.
— Он не блефует?
— Я ему сказал, что мы приедем с охраной. Он рассмеялся и ответил: «На ваше усмотрение. Я на ужине буду только со своим помощником, без охраны».
— Как всегда, Бугор вальтует. Небось кругом своих людей понатыкает. На слово он никогда никому не верил.