Выбрать главу

— Расскажи мне об этом. Где ты находишься? Что видишь?

— Я в пещере. У входа… тяжелые двери. Там… дым и… пыль. Трудно разглядеть. Из нее уходит туннель.

— Кто-нибудь еще есть в пещере?

— Там моя мать. — Ее неясная фигура показалась в тумане. Юноша вздрогнул. — Она… лежит на земле и… она не двигается.

— Что случилось?

— Он… — Тристан запнулся. — Он держит ее… у него в руке нож. Потом он толкает мою мать, и она… она падает.

— Кто «он»?

Руки Тристана вцепились в край кровати.

— Он… мазук. У него кинжал.

— И?

— Мы… мы боремся. — У него пересохло во рту, как после долгой, изнурительной пробежки.

— Что ты чувствуешь?

— Злость… и тревогу, беспокойство… мне… страшно!

— …злость?

От напряжения пальцы юноши побелели.

— Он забрал мою мать!

— Что он делает дальше?

— Толкает меня к туннелю. — Тристан облизал губы. Пульс его участился, на лбу выступили капельки пота. — Я не хочу туда идти!

— Хорошо, Трис. Продолжай.

Юноша тяжело дышал, руки его дрожали, в ногах появилась неприятная слабость.

— Я вхожу… в туннель. Там темно. Не вижу, куда он ведет. Ощупываю стену рукой… поворот.

— И? — подталкивала его доктор Мозес, видя, что Тристан опять замолчал.

— Сворачиваю за угол. Слышу шаги… Он гонится за мной.

Тристан прерывисто задышал, лицо его исказилось.

— Я… поджидаю его… — Он замотал головой. Вздрогнул.

— Трис, что ты чувствуешь?

— Мне страшно! — пробормотал он.

— Почему тебе страшно?

— Мне… — Он судорожно сглотнул. — Потому что я… — Юноша замолчал.

— Отдохни. — Ее голос снова обволакивал его, долетая издалека. — Успокойся. Все в прошлом.

Напряжение постепенно уходило, скатывалось с рук, ног, плеч. Дыхание выровнялось. Дрожь прекратилась.

— Возвращайся, Трис, — сказала доктор Мозес, беря его за руку. — Так что пугает тебя?

— Кровь. — Он поморщился. — У меня на пальцах кровь.

— Откуда она взялась?

Тристан содрогнулся. Дыхание снова стало прерывистым.

— Все уже в прошлом, — убеждал его голос доктора. Ее пальцы слегка сжимали ладонь юноши. — Откуда взялась кровь?

— Я… заколол его. — Он всхлипнул. — Я… УБИЛ его! У меня на руках ЕГО кровь!

— Как ты сейчас себя чувствуешь?

— Меня тошнит. — Он прерывисто дышал. — Ужасно… отвратительно… словно я сделал что-то ужасное…

— Успокойся. Все уже в прошлом. Отдыхай. — Мозес ласково поглаживала его руку. — Ты в безопасности. Тебе ничто не угрожает.

Тристан снова оказался на Ганволде, в высокой зеленой траве, под бирюзовым небом. Солнце согревало его тело, прогоняя дрожь, высушивая слезы… Но прошло еще много времени, прежде чем юноша начал расслабляться.

— Нам нужно поговорить еще кое о чем, — сказала доктор. — О твоем отце.

Утро Ганволда вышло из фокуса и растворилось, сменившись другим утром, тем, когда его впервые навестил адмирал Середж. На нем был стерильный костюм, и черты лица под прозрачным колпаком казались слегка смазанными. Тристан тяжело вздохнул.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Мозес.

— Я злюсь… и мне страшно.

— Злишься? Но почему?

— Потому что… он не пришел мне на помощь… когда мама болела и… когда губернатор… держал меня в заложниках.

— Губернатор Реньер?

Это имя снова отбросило его в прошлое.

— Да.

— Что еще тебя злит?

Тристан нахмурился.

— Я… Меня избили за то, что он сделал… губернатору.

— Что сделал твой отец?

— Он… предал его. Из-за моего отца губернатор лишился своей родины… своих детей. Он… убийца-сферзах.

— Откуда ты все это знаешь?

— Мне рассказал… губернатор…

Юноша замолчал. Пауза затягиваласы

— Ты сказал, что тебе было страшно, — начала Мозес.

Тристан заерзал.

— Да. Я боюсь, что меня закроют… одного в комнате. И еще… что он снова изобьет меня!

— Это все закончилось, Трис. Все в прошлом. Здесь ты в полной безопасности. Тебе ничто не угрожает.

Звук ее голоса убеждал юношу в том, что он действительно в безопасности. Тристан вздохнул.

Но разговор еще не подошел к концу.

— Как ты думаешь, зачем твой отец сделал все это? — спросила она.

— Потому что так же поступал и губернатор.

— И ты думаешь..?

— Да, — резко бросил он.

— Потому что..?

— Потому что губернатор сказал… — Тристан отвернулся, было видно, что ему трудно говорить, — что мой отец такой же, как и он.

— И ты этому веришь?

Вопрос озадачил его.

— Да.

— Потому что..?