Со скамейки, где сидели исселианцы, донеслись возгласы протеста. Борит с искаженным от гнева лицом вскочил с места, но в последний момент сдержал себя.
Лухан взглянул на него и продолжил:
— Директорат предлагает, чтобы министры Хэмптон Иштван и Ниоро Энн Борит как представители исселианского правительства были приглашены для участия во всех заседаниях, связанных с данным вопросом, и могли излагать свое мнение, оказывать помощь в планировании операций и получать всю необходимую информацию, касающуюся проведения кампании.
Он еще раз окинул взглядом аудиторию.
— Директорат обороны предлагает Ассамблее самым внимательным образом рассмотреть данное предложение и внесенный мифосийской делегацией законопроект номер 6401, и как можно скорее принять окончательное решение. Как уже сказал в своем выступлении министр Борит, будущее наших миров зависит от вас… Спасибо за внимание. А теперь я готов ответить на ваши запросы.
Первым, как и ожидалось, поднялся Борит.
— Адмирал Середж, то, что вы только что предложили, означает ни более, ни менее, как оккупацию исселианского пространства силами Объединенных Миров! Это абсолютно неприемлемо! Где гарантии того, что предлагаемый вами экспедиционный флот просто-напросто не захватит Иссел, закончив тем самым то, что начали мазуки?
Лухан выдержал его взгляд.
— В настоящий момент, министр, единственная гарантия, которую мы можем вам предложить, это мое слово.
Борит фыркнул.
— Ваше скептическое отношение вполне понятно, министр, но как вы сами только что признали, у Иссела нет выбора: мазуки уже вошли в вашу систему, они порабощают ваших людей, а у вас нет возможности остановить их. Мы вовсе не хотим, чтобы то же самое произошло и с нами. Но если сейчас не предпринять решительных действий, то эта возможность станет реальным фактом.
Лухан помолчал, а когда снова заговорил, то голос его звучал уже по-другому:
— Я по собственному опыту знаю, как тяжело терять любимых людей. Моя супруга и мой сын были пассажирами корабля, захваченного мазуками 25 лет назад. Мне повезло — мы недавно воссоединились, но никто и нигде не должен подвергаться таким испытаниям.
После этого Бориту уже нечего было сказать. Он еще немного постоял, словно оглушенный обрушившейся на зал тишиной, затем медленно опустился на свое место. Но когда Лухан сходил с трибуны, исселианец все еще продолжал хмуриться.
ГЛАВА XVII
Лежавший на полу у кровати Казак поднял голову и навострил уши. Заметив это, Тристан оторвался от монитора и прислушался.
— Трис? Что случилось? — спросила мать.
— Казак что-то услышал.
Дарси тоже прислушалась, но прошло еще не меньше минуты, прежде чем они разобрали звук приближающегося скиммера. К этому времени пес уже поднялся и подбежал к двери, скуля и помахивая хвостом.
— Наверное, твой отец, — сказала Дарси, отложив инструкцию, которую изучала уже полчаса, и вышла из кухни вслед за собакой.
Тристан остался сидеть, покусывая нижнюю губу. Ладони внезапно вспотели, и он вытер их о брюки.
Через пару минут скиммер опустился неподалеку от дома. Двигатели заглохли, и Дарси открыла дверь.
— Лухан? А мы ждали тебя только к вечеру.
Тристан слышал, как адмирал рассмеялся, входя в дом, и что-то ответил. Что именно, юноша не расслышал — родители обнялись. Через несколько секунд Середж заглянул в комнату.
— А где Тристан?
— Занимается, — ответила мать. — Мы как раз повторяли раздел о науке, когда Казак услышал скиммер.
Возле двери в спальню послышались шаги. Тристан сжался, но все же заставил себя поднять голову.
На пороге стоял отец.
— Привет, Трис. Как дела?
У юноши пересохло во рту, как и тогда, когда адмирал впервые вошел в его палату на корабле. В тот момент они были совсем чужие. За прошедшие два месяца отец снова стал для него незнакомцем.
— Отлично, сэр, — пробормотал он.
За обедом юноша слушал, как отец и мать обсуждают ход переговоров с Исселом, высказывают свои опасения и надежды. Дарси рассказала о том, что три недели назад у них случилось настоящее наводнение, затопившее даже некоторые пристройки; упомянула о посещении Восточного Одимиса, где в то время как раз шло таяние снегов, а день продолжался почти до полуночи; смеясь, поведала о том, как Казак прямо под сараем раскопал гнездо игглов; и наконец сообщила, что подала заявление в медицинскую школу.
Тристан вздрогнул, когда адмирал повернулся к нему и сказал: