Митч вдруг посерьезнел. После долгого молчания он спросил:
— Немного домашнего клубничного пирога?
Был уже час, когда он открыл дверь ее дома и пропустил Блаэр вперед.
— Что теперь? — спросил Митч, войдя в дом.
Блаэр зевнула и потянулась.
— Солнце, еда, долгий сон прошлой ночью что-то утомили меня. Пойду немного вздремну, — она шла впереди него к холлу. — А ты?
— О, не знаю. Еще не поздно, так что я могу на час-другой съездить в горы. Ну, если только ты не пожелаешь, чтобы я вздремнул вместе с тобой… — его голос был само сладострастие.
Она замерла и обернулась, сердце ее учащенно забилось в ответ на его предложение. Она увидела, как он нерешительно шагнул к ней.
— Остановись, — с коротким смешком приказала Блаэр. — У тебя есть своя комната, и если ты хочешь вздремнуть, то сделай это в собственной постели.
Митч остановился посреди комнаты. Его губы дрогнули, он вздохнул.
— Полагаю, ты не захочешь выслушать мои контраргументы?
— Нет, — отрезала она. — Ты слишком энергичен, для того чтобы стоять здесь и попусту разглагольствовать.
Улыбнувшись на прощание, она пошла по коридору и, пройдя через холл, оказалась в своей комнате. Одним легким движением руки она на этот раз повернула ключ в замке, не совсем четко представляя, от него ли запирала дверь или закрыла здесь себя. Она быстро скинула одежду на коврик, переступила через нее и юркнула в постель. Через пятнадцать минут Блаэр уже крепко спала.
Проснувшись, она повернулась на другой бок и взглянула на часы. Четыре часа. Быстро вскочив, она начала одеваться, стараясь уловить какие-нибудь звуки, свидетельствующие о присутствии Митча, и ничего не услышала. На кухне она обнаружила записку: «Уехал в горы».
Она постояла с минуту, потом прошла в гостиную и посмотрела в окно на подъездную дорожку. Ее машина была там же, где она ее припарковала, вернувшись с выставки. На чем же он поехал? У нее была только одна машина. За долю секунды в ее голове пронеслись самые безумные предположения. Он у кого-то одолжил машину? Если да, то у кого? Каким-то образом договорился с Шарлоттой и забрал у нее «Ягуара»? Или обратился к Марше?
Она думала, что будет счастлива, если он уйдет. Но больше не могла обманывать себя: она вовсе не была счастлива.
Блаэр долго сидела за столом, уставившись на записку. Потом встала, открыла дверь его комнаты и заглянула внутрь: комната стала приобретать какой-то новый вид. На туалетном столике стоял лосьон после бритья, дезодорант и пена для ванн. Брюки и рубашка, в которых он ходил вчера, были аккуратно переброшены через спинку стула. Она подошла к туалетному столику, взяла флакон лосьона и, отвернув крышечку, два раза поднесла к носу. С легкой улыбкой она закрутила крышечку и поставила флакон на место.
Выходя из комнаты, она бросила невольный взгляд на двуспальную кровать и тихонько закрыла дверь.
Наступил вечер. Блаэр уже сто раз успела пожалеть, что не поехала с Митчем, вместо того чтобы спать. Сгущались сумерки, и она начала готовить ужин, почему-то абсолютно убежденная, что он придет до того, как совсем стемнеет.
Стемнело, ужин был готов и стоял в духовке, но Митч не появлялся. В конце концов, поужинав одна, Блаэр поставила его порцию обратно в духовку. Между ее бровями пролегла морщинка беспокойства. На что можно смотреть в горах, когда стемнело, особенно в такую ночь, как сегодня, когда на небе нет ни луны, ни звезд?
Блаэр включила телевизор и растянулась на диване в гостиной. Она постаралась сконцентрироваться на происходящем на экране, но думала о чем-то совершенно другом. Так и не сумев сосредоточиться, она стала злиться на себя — что ей не хватало Митча и на него — что он никак не возвращался.
Она поднялась, налила себе бокал вина и снова прилегла, неторопливо потягивая вино.
В пол-одиннадцатого она услышала, как к дому подъехала машина, хлопнула дверца и раздалось веселое: «Спасибо» Его счастливый смех окончательно вывел ее из равновесия. Она здесь часами сходит с ума от одной мысли, что он упал в пропасть на каком-нибудь повороте, а он, похоже, ни разу о ней и не вспомнил, весело проводя где-то там время. Но одно уж точно: если он будет выглядеть хоть чуточку усталым, он и глазом моргнуть не успеет, как она вышибет его отсюда в задницу.
Как она и ожидала, он вошел, подобно Королю Веселья, с широкой улыбкой на лице и с блеском в голубых глазах.
— Привет, — очаровательно промолвил он, и его улыбка стала еще шире. — Скучала без меня?
Блаэр угрюмо посмотрела на него, и ничего не ответила.
Ни глаза, ни улыбка Митча не померкли.
— Ты не скучала, — утвердительно произнес он, отвечая на свой собственный вопрос. Вдруг он быстро провел рукой по животу. — Я умираю с голоду. Пойду приготовлю себе чего-нибудь поесть.
Он шагнул в направлении кухни, и она недовольно проворчала:
— Ужин в духовке.
Он замер и обернулся к ней.
— Ты умеешь готовить! — объявил он с шутовским ликованием.
Она смерила его самым уничижительным взглядом, на какой была способна.
— Нет, специально пригласила повара из ресторана.
Тихонько захихикав, он вышел из комнаты.
— Пойдешь со мной на кухню? — донеслось через стену.
— Нет, не пойду, — возмущенно ответила она. — Я смотрю фильм.
Митч рассмеялся.
— А когда я вошел, были новости.
Она тут же повернулась к телевизору и увидела метеорологическую карту во весь экран. Она закатила глаза и скорчила рожицу.
— Скажи-ка, — он опять стоял в дверях, не отрываясь от нее глаз, — почему это ты пьешь в воскресенье? — Потом саркастически улыбнулся. — Топишь в вине свои грехи или печали?
Блаэр поджала губы и сощурила глаза.
— До вчерашнего утра у меня не было никаких печалей, — тихо произнесла она. — А что до моих грехов, то уверена, они меркнут в сравнении с грехами какого-нибудь типа вроде… — она выдержала драматическую паузу и добавила: — …тебя.
Он спокойно смотрел на нее, все еще улыбаясь.
— Почему ты стараешься испортить мне настроение? — спросил он. — Я так рад был вернуться обратно, к нам домой. Я скучал по тебе.
Она повернулась к телевизору. Потом услышала, как он ушел обратно в кухню, взяла бокал с вином и залпом осушила его. Только Блаэр выпила, как на нее напала икота. Она икнула и резко вздрогнула всем телом. Рука взметнулась, прикрывая рот. Наконец, сдерживая дыхание так долго, что чуть не лопнули легкие, она глубоко вздохнула и тут же издала громкое «ик», не успев ни подавить его, ни закрыть рот.
Через секунду Митч вошел со стаканом воды и протянул его ей.
Заслезившимися и покрасневшими от усилий глазами Блаэр взглянула на него и пролепетала:
— Спасибо — ик!
Она хотела взять стакан, но он поставил его на стол и внезапно неистово сжал ее в объятиях, прежде чем она успела понять, что происходит. Она вскричала:
— Не смей — ик!
Быстрый, как молния, он с сокрушительной страстью поцеловал ее в губы, крепко обнимая, нежно, сильно гладя ее спину.
Она пыталась вырваться, противясь дерзкой силе, с которой он впился в ее губы.
Вдруг он отпустил ее. С лукавой улыбкой, склонившись над ней, он прошептал:
— Все прошло. Вот видишь.
Она с трудом могла дышать. Икота не возобновилась. Он сиял как серебряный новенький доллар. Так мог бы улыбаться только главный волшебник на этом свете.
— Это было отличное лечение, — чарующе прошептал он. — А теперь профилактика.
И он мягко, невероятно нежно поцеловал ее. Он осторожно обнимал ее и осыпал поцелуями, невыносимо ласковыми, легкими. Блаэр застыла, чувствуя, как последние остатки стойкости покидают ее. Она долго сопротивлялась, но теперь ее сопротивлению пришел конец. Она хотела целоваться с ним!
Она подалась навстречу ему, ее губы приоткрылись, а руки сплелись вокруг его шеи. Пальцы Блаэр зарылись в его мягких волосах.
Глаза Митча сверкнули, потом закрылись. Дистанция между ними исчезла окончательно, когда он с силой привлек ее к себе. Ее груди прижались к его груди; ее сердце ликовало и билось в унисон с сердцем Митча.