- Так это ж далеко, да и вообще там же остроги, стены, пограничные гарнизоны есть, конные да пешие, хорошо вооруженные. Мы-то там каким боком?
- Ну сам видишь, сосед, без нас никак. Видать, обосрались пограничные начальники со своими дружинами, раз без мужицких вил уже сами своих баб защитить не могут.
- Ну с нашим-то командиром Клизмой мы тоже особенно не навоюем…
Рябой Чапчик согласно хмыкнул. Рудель Гижма славился ленью и безразличием ко всему, кроме обжорства и занудной дворянской музыки. Его не интересовала даже охота, что уж говорить о войне. Но раз по закону окрестные земли принадлежали ему, то при сборе народного ополчения командовать деревенскими воителями тоже придется барону.
В общем, скоро все разошлись по домам и начали готовиться. Матушка Мишека, замешивая тесто на сухие дорожные хлебцы, время от времени всхлипывала, утирала слезы. А помогавшая ей бабушка держалась стойко и почти молча – сквозь поджатые сморщенные губы доносилась лишь тихая грустная мелодия. Правда, Мишек знал, что переживала она не меньше матери. Ведь её собственный муж, дед Мишека, еще до его рождения, в незапамятные времена тоже погиб на войне. Тьфу ты, ну ты! Какое-такое «тоже». Никто не собирается погибать, что за мысли такие. Хотя, если честно себе признаться, немного страшновато. Все-таки впервые в жизни такое событие.
Зато страшная новость снова вернула Мишеку вкус к жизни. Он словно бы проснулся, вышел из апатичного полудремотного состояния. Мозги оживились. Вот даже сейчас, пока точил вилы и топор, придумал пару интересных идей, как это оружие можно улучшить. Жаль, не хватит времени, да и без кузнеца тут не обойтись, а он ведь в соседней деревне живет, в Заречье. Ладно, в другой раз. На будущее надо идею запомнить, вдруг пригодится.
Вечером все деревенские мужики сидели с роднёй за прощальными столами, ожидали приезда барона. Но их горе-командир так и не приехал. Появился он лишь на следующий день, ближе к обеду. Во главе большой толпы вооруженных чем попало мужиков, собранных с других подвластных барону деревень. Ехал верхом на упитанной лошадке и видно было, что такая поездка барину не по нраву – его рыхлая задница предпочитала сиденья с подушками, в каретах и повозках.
Рядом с бароном Руделем покачивались в седлах еще двое. Первый – его личный слуга и повар Вальдемар (длинноносый и, как ни странно, тощий). Второй – седой коренастый ветеран Яр Глаз.
Вот этот второй заслуживал уважения. Родом он был из деревенских мужиков, но попав в рекруты, дослужился до сержанта. Говорят, сражался героически и даже получил фалеру лично из рук Императора. А после того, как потерял один глаз и несколько пальцев, Яр был с почетом отпущен на пенсию. При этом получил вольность не только личную, но и родовую, а вдобавок неплохой земельный надел и стабильное жалованье ветерана. Потому сейчас он ехал на собственной кобыле и одет был в поношенную форму имперского порубежника, из-под которой выглядывала самая настоящая кольчуга. В общем, Яр Глаз – это совсем не то, что Рудель Клизма. За таким воеводой пойдут все мужики. Другое дело, что по закону не положено – командовать должен властитель местных земель, а не простолюдин, пусть и заслуженный.
Как бы то ни было, присутствие Яра вселило в мужиков надежду, что затея может кончиться успехом и вернутся они домой героями, да ещё и с добычей. Потому с семьями прощались с легкой душой, с шутками и обещаниями скорой победы.
Глава 8
- Чего молчишь? – Атомба пнул ногой крайнего пленника. Имперцы стояли на коленях так близко друг к другу, что первый, заваливаясь на бок, увлек за собой остальных. Повалившиеся от легкого тычка беспомощные северяне выглядели смешными, и собравшиеся вокруг воины ощерились в улыбках. Если б все противники были такими, как эти, Атомба с небольшим отрядом покорил бы империю за месяц. Но вождь знал, что такое рейхскавалерия, панцирная пехота, тяжелые колесные самострелы – там понадобится особый подход, и вряд ли удастся сработать без потерь, как сегодня.
- Оглох? – один из побратимов, сын травяной гиены Ликомба, отвесил пленнику тяжелый подзатыльник, - отвечай, когда тебя спрашивает вождь вождей!
Зубы несчастного громко щелкнули, изо рта потекла струйка крови – видимо, случайно прокусил язык.
- Нам нечего сказать, мы простые служители церкви – ученые люди, как говорят в народе… - неожиданно отозвался другой пленник, которого пока даже не били. Голос говорившего казался слишком высоким, как у женщины. Атомба пристальней взглянул на него и убедился, что слух не подводит. Короткая стрижка, мужская одежда, грязное лицо – с первого раза и не разглядишь, что перед тобой самка.