Нет, это не человек такой особенный, все дело в доспехах. Наверняка за этим стоит очередная пакость занебников. Только их поделка могла защитить северного лорда, отшвырнуть Первого Зверя, словно жалкого котёнка.
Хрум сделал еще несколько попыток, но все они заканчивались одинаково безуспешно. Правда, с каждым разом толчки становились слабее. Вероятно, невидимая стена постепенно разрушалась, имея определенный запас прочности.
Хрум собирался продолжать смертельный танец, уворачиваясь от зеленого пламени и постепенно ослабляя защиту врага, но тут на помощь пришел Второй Зверь. К тому времени полностью разгромивший несколько рот панцирной пехоты, собрат растопырил массивные щупальца и попытался охватить лорда одновременно с нескольких сторон.
В тот самый миг, когда, отталкивая щупальца, сработала защита, Хрум атаковал.
И в этот раз он успел первым.
Лишь только удалось прикоснуться к лорду, невидимая стена пала, словно бы выключившись.
Одним рывком Хрум выдернул надоевшего противника из седла, схватил за ноги и оглушил, легонько ударив о землю. Встряхнул обвисшее беспомощное тело и забросил подальше к своим, прямо в гущу ликующих чернокожих воинов. Если выживет, может стать полезным пленником.
Ну что ж, вот и всё.
Врага больше нет – лучшие погибли, худшие бегут.
Победа.
Глава 14
Зюма расположился в одном из походных кресел барона. Ухо ему заштопали, переодели в сухую одежду, нашли даже запасную стёганку.
Надо отдать должное наёмнику, вёл он себя достаточно спокойно, словно и не было недавней битвы, в которой он лишь чудом уцелел. Чувствовалось, что человек опытный, не робкого десятка. Правда, порой так бывает от недостатка воображения. Чем глупее человек, тем бесстрашнее – Яр встречал подобных за время службы не раз. Хотя дураки без инстинкта самосохранения долго не жили, этому явно везло.
Барон Рудель сидел во втором кресле напротив спасённого ратника, а сержант Яр стоял неподалеку, переплетя руки на груди и подпирая спиной один из шестов. Больше в шатре никого не было.
— Стояли мы, значит, в самом центре. Как и положено опытным солдатам, - продолжал свой рассказ Зюма.
Яр с кривой усмешкой хмыкнул, но ратник не обиделся, даже не обратил на это внимания.
— Центр весь красивый, яркий и блестящий. В броне, значит, и рыцарских штандартах. А по бокам развернулась серыми крыльями поместная рать – ополченцы со своими командирами, значит. И не сказал бы, что нас мало было. Совсем не мало. Хоть некоторые и опоздали, вот как вы, например, но войско всё равно собралось солидное. Плохо только, что не всем начальникам хотелось лорда Кевина слушать. Особенно у старого дворянства с подчинением сложно, им бы только спорить попусту…
Барон Рудель, сам относившийся к представителям старого дворянства и гордившийся своей родословной, скривился от последних слов, как от зубной боли.
— Про битву рассказывай давай, не томи! – поторопил рассказчика Яр.
— Так я и рассказываю. Пока начальники совещались, а мы беспрестанно ряды ровняли, враг пошел в атаку…
— Ну и...?
— Вот тебе и «ну». Передовые заграждения сходу смели, прошли как нож сквозь масло. Нет, не так даже. Не нож, а шевелящаяся черная плесень или орда крыс. Видел нашествие крыс? Когда без числа прут, по спинам другу друга, и сколько их не режь, на их место новые влезают, всё больше и больше?
— Да как они хоть выглядели? – снова не вытерпел Яр. – Что нам твои крысы, про вражеских солдат расскажи!
— Охох, в том-то и дело, что некоторых из них даже солдатами назвать трудно. Не то люди, не то черти какие-то – ушастые, мелкие, в кожаных юбках, костяных панцирях, с топорами из черного стекла…
— Обсидиановое оружие? – блеснул познаниями барон Рудель. – Это так называемое черное стекло не пробьет ни один стальной доспех, даже самый захудалый. Дикари…
— Ну ладно, у ополченцев доспехов не было, а вы-то чего? Наемная панцирная пехота, рейхскавалерия и прочие латники? – спросил Яр.
— Охохох, - снова тяжко завздыхал Зюма, - нам другого хватило. Ведь орды свирепых дикарей они вперед пускают, чтоб мы, значит, стрелы на них тратили. А следом идут чудовища. Видят боги, я не вру! Это были самые настоящие чудовища. Не просто лохмачи и великаны, а что-то новое, доселе невиданное.