Глава 26
Битый час потратил Кевин на изучение необычной клетки, но не слишком-то продвинулся в своих изысканиях. На контакт штуковина не шла, на попытки силового взлома реагировала агрессивно, выплескивая на пленника струйки густой вонючей жидкости. Что-то вроде кислоты, от которой слепли глаза, а кожа начинала страшно чесаться. На борьбу с этой гадостью приходилось тратить слишком много антигистаминов и прочих внутренних блокаторов, которые, кстати, не бесконечны. Потому Кевин решил до поры до времени не рыпаться, подождать развития событий.
Вот бы сейчас оказался под рукой стационарный анализатор, из орденской лаборатории. Разложил бы тварь по полочкам, открыл все её тайны и секреты. А встроенных рецепторов с их простейшими тестами явно не хватало. Пружинящая, словно резиновая, плоть клетки не подчинялась законам нормальной биологии. Взаимосвязь органов и систем, привычная для большинства белковых организмов, была явно нарушена. Нервная система и вовсе не обнаружилась. А если её нет, то откуда берутся рефлексы и почему клетка реагировала на голос и поглаживания альбиноса? Хм… Может и здесь телепатия?
В принципе телепатическое управление наукой доказано. Просто недостаточно изучено, так как запрещено к использованию. Опасность вторжения в личное пространство, право на частную жизнь и всё такое… Потому в большинстве случаев стоят предохранители даже в киберсистемах, что уж говорить о приватных нейросапах.
Однако даже телепатическое управление не объясняло принципы жизнедеятельности этого создания (то, что шар-клетка – живой организм, а не механизм, сомнению не подлежало). Самое время поверить в существование той самой неуловимой энергии, о которой неоднократно уже докладывали разведчики. Магия – как мы в шутку окрестили её – слово привычное и как раз обозначающее силу, не подчиняющуюся привычным законам мироздания.
Поначалу она считалась побочным эффектом присутствия на Персефоне артефактов Предтечей. Но не так давно появились выводы, не только отрицавшие связь магии с артефактами, а более того – противопоставлявшие их. Дескать, аномалии Предтечей и некая «магия» — это две противоположности. Возникла теория, что магия является уникальной особенностью Персефоны чуть ли не со времен её появления, пять миллиардов лет назад. А Предтечи зачем-то, по каким-то своим причинам, решили ограничить эту особенность – потому и установили здесь так много артефактов. Ни один из доселе известных миров не обладает таким их количеством, как эта планета.
Впрочем, версия о том, что артефакты – ограничители магии тоже оказалась недостаточно состоятельной. Слишком много необъяснимых, парадоксальных, порой страшных, а порой смешных и глупых аномалий фиксировалось вблизи артефактов. Потому их назначение до сих пор не поддается осмыслению.
Да что говорить, Кевин и сам скептически относился к докладам о магии. Считал подобные отчеты свидетельством недобросовестности разведчиков, не сумевших до конца разобраться в ситуации. А теперь что получается? Оказавшись в похожей ситуации, не смог сделать никаких нормальных выводов и тоже принялся рассуждать о магии.
Прекратив безуспешно исследовать клетку, Кевин вернулся к изучению того, что находилось за её пределами. Разумеется, с окружающей обстановкой он познакомился первым делом, как только попал сюда, но, возможно, стоило осмотреть всё более внимательно.
Носовые рецепторы настроились автоматически, потому удушливый смрад, стоявший в шатре, Кевина совершенно не беспокоил. Не мешал ему и полумрак, лишь слегка разбавленный светом, падавшим из дыры в потолке – глаза легко адаптировались под нужный режим.
Напротив Кевина, с другой стороны от входа в шатёр, стояла ещё одна шар-клетка. Незнакомый мужчина внутри не подавал признаков жизни. Если он был мёртв, непонятно, зачем вообще его здесь держали.
Но главный интерес представляло, конечно же, чудовище, которому поклонялись южные дикари. Называли монстра богом, приносили ему жертвы, судя по всему, человеческие.
Надежно защищенная от стрессов психика не подкачала и в этот раз. Кевин совершенно спокойно наблюдал за шевелящейся темной массой, из которой время от времени показывались щупальца с присосками или шипами, какие-то липкие ложноножки, длинные жабьи языки, кривые пасти с гнилыми зубами цвета дерьма. Трудно было понять, где у монстра туловище, где голова, где конечности – все перемешалось и находилось в постоянном движении. То в одном, то в другом месте раскрывалась дыра, оказывающаяся голодным слюнявым ртом, вдруг превращающимся в сжимающийся сфинктер. Несколько раз из подобных отверстий высовывались отростки, на конце которых открывался глаз. Почти человеческий, то голубой, то желтый, как местные луны. А однажды полностью белый, совсем без зрачка и роговицы. И каждый раз, когда глаз пялился на Кевина, тот ощущал попытку внедрения в сознание. К счастью, лорд уже подготовился к таким сюрпризам, потому не испытывал ничего, кроме легкого дискомфорта.