— Отличная идея. Я поговорю об этом с Маттссоном, но заранее уверен: он будет в восторге. Мне нужно обсудить с тобой еще кое-что — например, я слышал, что в следующем году в Йорке появится пара вакансий, так что мы все могли бы переехать туда на некоторое время. По эпохе викингов там еще копать и копать, и было бы здорово, если бы мы стали работать вместе.
— Звучит потрясающе. — Мия усмехнулась. — Ты сегодня полон сюрпризов! Чудесных, спешу добавить.
— И последнее: я только что разговаривал по телефону с социальным работником и с тетей Айвара Ингигерд, которая, как ты знаешь, теперь является его опекуном. Я как бы намекнул им, что мы собираемся пожениться — извини, пришлось немного поторопиться и рискнуть предположить, что ты скажешь «да», — и они оба согласились, что Айвар может жить с нами как наш приемный сын. Ингигерд считает, что она уже в таком возрасте, что не справится с подростком — у нее самой никогда не было детей, и она, по-видимому, дорожит своей размеренной жизнью, — плюс ее обширная врачебная практика. А социальный работник видел его с нами и знает, что мы его любим и будем хорошо о нем заботиться. Кажется, мы ему тоже нравимся. Что ты на это скажешь? Сможешь ли справиться сразу с двумя?
Они оба полюбили Айвара, который сильно повзрослел за это лето. Хотя временами горе возвращалось к нему, по большей же части он был доволен и беззаботен, и он идеально вписывался в их семью, так как они с Линнеей отлично поладили. Его вкусы тоже резко поменялись, и теперь ему очень нравилось то, что он называл своим «внутренним викингом», — отрастая, его волосы приобрели первоначальный светлый цвет, и он был полон решимости изучать археологию, специализируясь на эпохе викингов.
— Если они будут наши, я думаю, что справлюсь по крайней мере еще с двумя. — Мия улыбнулась.
— Ты хочешь сказать… — Хокон затрепетал от мысли о том, что у них будет много детей, у него и у Мии.
— Да, это так. Я хочу тебя, Линнею, Айвара и столько детей, сколько мы сможем себе позволить. О, и по крайней мере одну собаку.
Он рассмеялся и притянул ее к себе для нового поцелуя.
— Пока ты со мной, ты можешь иметь все, что захочешь, ást min, как сказали бы викинги.
Она была и всегда будет его любовью.
ЭПИЛОГ
Берч Торп, 871 год н. э.
На самом дальнем выступе полуострова в одинокие рассветные часы она ждала, скользя взглядом по воде, насколько хватало глаз.
Лишь только слабый оттенок розового в небе сменился жемчужно-серым, пара сильных рук обняла ее сзади, и невольный испуг заставил ее тихо пискнуть, так как она не слышала шагов.
— Хокр! — запротестовала она, но оба знали, что она нисколько не возражает.
Она никогда не устает от того, что он обнимает ее, прижимаясь к ее спине своим мощным телом, и, повернув голову, подставила ему щеку для поцелуя.
Он притянул Кери ближе, нежно сжимая чуть ниже груди.
— Она снова не дает тебе уснуть, наша малышка? — Его голос звучал влюбленно, и он погладил ее округлившийся живот с нежностью, от которой задохнулось ее и без того переполненное любовью сердце.
— Малыш, — поправила Кери. — Руны сказали Старой Тайре, что это мальчик, а ты знаешь, что они никогда не ошибаются. Кроме того, он пинается просто свирепо — ни одна девчонка не стала бы так буйствовать.
Он усмехнулся, и она затрепетала, ощутив, как этот звук проникает в самые глубины ее естества.
— Увидим. Но вообще это не имеет значения. Кто бы ни появился, этому ребенку будут более чем рады, ты же знаешь.
Она знала, и она также знала, что детей будет еще много — так говорили руны. Она была благодарна всем богам — в том числе и своему собственному — за то, что они осыпали ее этими дарами. Она ежедневно возносила благодарственные молитвы и оставляла небольшие подарки для богини Фрейи в священной роще, просто на всякий случай. Но самое драгоценное — ей больше не нужно было оглядывать горизонт в поисках знакомой резной змеиной головы на носу корабля, потому что Хокр обещал, что они больше не расстанутся никогда. Отныне, куда бы он ни пошел, она пойдет с ним.
Они поклялись провести вместе вечность.
— Ты же не затем стояла здесь, чтобы тосковать по родине, нет? Это просто малыш не давал тебе уснуть? — Хокр прижался щекой к ее макушке, ожидая ответа.
Она накрыла его руки своими и крепко сжала.
— Только он. Я уже говорила тебе: мой дом — там, где ты; и так будет всегда. Не имеет значения, в какой стране мы находимся. Ты — мой мир.