— Почему он считает тебя глупым? Кто угодно скажет, что ты очень умен.
Щеки Айвара ярко покраснели от смущения, и он отвел взгляд.
— Я никогда не делаю уроки и всегда только бормочу, когда отец задает мне вопросы. Поэтому он уверен, что я безнадежен. — Мальчик взглянул исподлобья. — Но теперь я буду больше стараться в школе, потому что Хокон сказал, что я должен хорошо учиться, если хочу стать археологом.
— Молодец, так держать! Покажи им, на что способен. — Мия указала на фибулу. — Ты не станешь возражать, если я сделаю несколько фотографий? Просто чтобы показать Хокону и никому другому, обещаю.
— Хорошо. — Он держал фибулу в вытянутой руке, пока она фотографировала ее с обеих сторон на камеру мобильника.
— А теперь давай-ка выбираться отсюда. Можешь ты проверить, выглядит ли все так, как будто тут никого не было и никто ни к чему не прикасался? И, кстати, не снимают ли нас камеры видеонаблюдения?
— Нет, я их выключил. Успокойся, Мия.
Было почти облегчением покинуть это незаконное хранилище, и пока Айвар снова включал сигнализацию и камеры, Мия ждала в кабинете Торессона. Случайно взглянув на массивный антикварный стол, она замерла, увидев знакомый логотип. Убедившись, что Айвар все еще занят, подошла поближе, чтобы посмотреть повнимательнее.
«Черт возьми, не может быть!» — выругалась она про себя.
В верхнем лотке для бумаг лежала папка с названием компании ее адвоката, оттиснутым снаружи. Открыв ее, Мия увидела недостающие документы, касающиеся острова. Так вот куда они пропали. Проклятый Торессон!
Что ж, ему это не сойдет с рук. Рядом был принтер, и она быстро схватила пачку бумаги, более или менее равную по толщине той, что была в папке. Затем вытащила документы по острову и засунула их себе под куртку, а пачку чистой бумаги положила в папку и быстро закрыла ее. Надо надеяться, Торессон, вернувшись, не сразу заметит пропажу.
Сложив руки на животе, Мия прижала листки, чтобы они не выскользнули. Ей было неловко перед Айваром из-за того, что она собиралась скрыть это от него, но чем меньше он знает, тем лучше. В любом случае Торессон вообще не имел права на эту папку — вором был он, а не она.
Снаружи ровным потоком все еще лил дождь. Во всей этой истории с коллекцией Торессона было что-то нездоровое, и Мия с большим облегчением вдохнула свежего воздуха.
Когда они возвращались в лагерь, она повернулась к Айвару:
— Мне придется рассказать обо всем Хокону, понимаешь? Конечно, он в некотором роде представляет власти, но если мы скажем ему по секрету, я думаю, что пока он согласится держать язык за зубами. Без него мы не можем организовать группу наблюдения. Что ты на это скажешь?
Айвар прикусил губу и, немного поколебавшись, кивнул:
— Наверное. Да, так будет лучше. Ты сделаешь это, хорошо?
— Давай сделаем это вместе. Сегодня вечером, после того как Линнея ляжет спать. И, пожалуйста, мне бы очень хотелось, чтобы ты остался с нами на ночь. Я знаю, что ты отлично справляешься и в одиночку, но все же я буду беспокоиться.
— Конечно, как скажешь.
ГЛАВА 28
Шли недели, и все привыкли к тому, что во владениях Хокра нет хозяйки. Ключи он отдал Старой Тайре, так как у него не было сестер или старших родственниц, которые могли бы взять бразды правления в свои руки, но все знали, что это временное положение дел. Крепкая и толковая, Тайра все же была немолода, и каждый понимал, что она не захочет слишком долго нести бремя его большого хозяйства.
Кери каждый день ждала известий о помолвке, о новой жене, которая заменит Рагнхильд. Хокр несколько раз ездил в Бирку, и она предполагала, что по пути он заезжал к соседям. Однако по его возвращении ничего не было объявлено, и она подумала, что, возможно, переговоры о браке занимают в здешних местах много времени, но расспрашивать не хотела. Это была не ее забота, и она опасалась выказывать слишком большой интерес.
Он по-прежнему заходил поболтать с ней всякий раз, когда у него выдавалась свободная минутка, и продолжал интересоваться успехами маленькой Йорун, но ни разу не заговорил об их взаимном чувстве. Он был вежлив, внимателен, заботлив, но разговоров в том духе, что он мечтает или тоскует о ней, больше не начинал. Потому ли, что не хотел давать ей никаких ложных надежд, или он действительно не вожделеет ее более — Кери не могла решить. Так или иначе, ей было трудно выдерживать все это, и она ждала весны, надеясь, что с ее отъездом все разрешится.
Солнечным утром в конце апреля, когда снег наконец растаял и кусты и деревья зазеленели, прибыл гонец. Кери случайно оказалась на пути в главный дом и первой увидела незнакомого человека. Ее охватило дурное предчувствие — должно быть, это и был тот ответ, которого ждал Хокр. Сегодня вечером он объявит о своем предстоящем бракосочетании с какой-нибудь знатной дамой, живущей по соседству, и Кери знала, что это будет один из худших моментов в ее жизни.