— Что? Не может быть! Абсолютный ублюдок… — Хокон представил себе возможные последствия, и его обуял гнев. — Dette er jcevlig![15] Так он забрал их, чтобы мы не могли работать на острове.
— Да, я тоже так подумала. Я верну их Альмквисту, и тогда мы сможем законно остановить Торессона.
Хокон покачал головой:
— Мы не можем ждать. Мы должны оказаться там как можно скорее, чтобы посмотреть, что там и как.
Мия закусила губу. И внимание Хокона непроизвольно переключилось на ее очень привлекательный рот. Он стоял слишком близко к ней. В ее спальне. О черт… Он отвернулся, сопротивляясь влечению, с которым боролся уже несколько недель.
— Хорошо, — наконец кивнула она. — Как насчет субботы? Если Торессон в отъезде, мы можем отправиться туда днем.
— Правильно. Да, давай. Я лучше… — Хокон махнул в сторону двери и убежал, бросив через плечо шепотом: — Спокойной ночи.
Если бы он задержался там еще на мгновение, ему пришлось бы поцеловать ее.
— Ты действительно считаешь, что меч переходил в твоей семье от поколения к поколению тысячу лет? Я имею в виду, какова вероятность, что так было? Что-то непредставимое.
Они ехали в джипе Хокона в Стокгольм, и Мия не переставая думала обо всем, что видела вчера вечером.
— Не знаю, но так говорит папа. Я думаю, у него есть какая-то старая книга, чтобы доказать это.
— Что за книга? — Мия увидела, что Хокон напрягся, и поняла, что он, должно быть, жалеет, что не пошел с ней к Айвару.
— Ну, такая, написанная на коровьей шкуре…
— На пергаменте.
— …Ну да, неважно, и почерк странный. Я смог разобрать некоторые буквы, но не все, и я видел ее всего пару раз, потому что он хранит книгу в сейфе. Но он сказал, что она доказывает, что меч принадлежал одному из наших предков.
— Я бы с удовольствием посмотрел на нее, — заметил Хокон.
Айвар пробормотал что-то еще, чего остальные не расслышали.
— Что ты сказал? — Мия, сидевшая на переднем сиденье, повернулась и посмотрела на мальчика.
— Ничего. — Айвар нахмурился из-под челки. — Ну, ладно, опять эти арийские глупости. Папа сказал, что книга доказывает, насколько наша кровь чиста, но все это чушь собачья.
— Все в порядке, — усмехнулся Хокон. — Видишь ли, людям позволено придерживаться любых убеждений, даже если те кажутся странными другим, до тех пор, пока они не делают ничего противозаконного или насильственного. Я имею в виду, что большинство религий имеют смысл только для тех, кто в них верит, верно?
Выражение лица Айвара немного прояснилось, когда до него дошел смысл сказанного, и он кивнул:
— Я полагаю.
— «Я полагаю» тут неуместно, это так и есть. Фанатики того или иного рода всегда найдутся, и тот факт, что твой отец — один из них, не твоя вина.
— Ребята в школе так не говорят.
— Они что, в курсе?! — Мия была ошеломлена тем, что Торессон до такой степени преуспел в распространении своих взглядов.
— Не совсем, но они знают, что папа состоит в крайне правой партии. В прошлом году об этом что-то писали в газетах, и некоторые пацаны, которые на год старше меня, стали говорить, что я сын фашистской свиньи и все такое. — Лицо Айвара покраснело, и он пробормотал: — Тупые ублюдки. Впрочем, это не имеет значения. В любом случае мистер Популярность из меня неважный. Все всегда завидовали, потому что папа богат и у меня есть все, что я захочу.
— Это просто глупо. — Однако Мия знала, что для детей нет более веского повода для издевательств, чем этот. Тут она ничего не могла поделать, кроме как попытаться как-то посочувствовать Айвару.
После того как она передала документы изумленному и несколько пристыженному Альмквисту («Как, черт возьми, этот человек смог заполучить нашу папку?»), они отправились на паром в Бирку.
Бирка — или Бьорке, как его называют на современном шведском языке, — более двухсот лет был торговым городом в эпоху викингов. Он располагался на острове на озере Меларен, и добраться до него можно было только по воде. Паромы отходили от Стадсхусброн, набережной в самом центре Стокгольма, и путешествие длилось более полутора часов, так как по пути были остановки на других островах. Но Мия не возражала, так как поездка получилась очень приятной. А Линнея была донельзя взволнована, потому что никогда раньше не путешествовала на таком большом корабле.
— Папа, папа, смотри! Как быстро мы плывем!
Это было преувеличением, но в конце концов паром набрал скорость, поднимая брызги по бортам. Озеро было слегка неспокойным, но не настолько, чтобы вызвать у них морскую болезнь. И виды были впечатляющими: высотные здания Стокгольма слева и его знаменитый Стадсхус — Ратуша — справа, а поодаль пришвартованы другие паромы. А вскоре в поле зрения оказались сотни островков. Большинство густо поросло лесом, скалистые выступы вдоль берегов окаймлял тростник, совсем как на собственном острове Мии. Некоторые были обитаемы; другие представляли собой отвесные скалы высотой от тридцати до пятидесяти метров.