Бориш испуганно замахал руками:
- Я тебя тут одного не оставлю! Или бежим, или вместе утопцев вылавливам. Только не дотянется до него та ветка, далеко…
Мишек с удивлением глянул на приятеля. Не так давно они могли из-за пустяка не только поругаться, но даже подраться, а в последнее время сблизились, словно настоящие боевые товарищи. Хотя и боя никакого пока не было.
- Ладно, Бориш, ты прав. Побежали в лагерь за мужиками, подцепим копьями и баграми, вытащим.
Спустя некоторое время у берега реки суетилось два десятка мужиков во главе с сержантом Яром. Искали покойников, прибившихся к берегу или застрявших в камышах неподалеку. Выловили шестерых, уложили рядком на берегу. Гораздо больше тел виднелось на середине реки, далеко от берега. Стремнина несла их вниз по течению, трупы то всплывали, то погружались под воду, переворачивались, цепляясь за подводные коряги.
Подсвечивая себе факелами, несколько мужиков склонились над выложенными в ряд покойниками. Все они были в солдатской одежде, некоторые имели раны, притом не рубленые и колотые от оружия, а рваные, жуткие, словно их рвал медведь. У одного плечо выглядело оплавленным – одежда, кожа и мясо разлезлись в стороны, оголив кость. И это сделал явно не огонь, а похоже какая-то кислота или яд.
- Все солдаты, ни одного гражданского, - отметил Яр.
- Это что ж получается, - обратился к сержанту один из мужиков, - мы на войну опоздали чтоль? Ведь чтоб столько наших побило, это ж большая битва должна была уже случиться.
- Верно ты подметил, что наших-то побило, а врага ни одного в реке не видать, - добавил из-за спины другой мужик. – Получается, что разбили наших.
- Так может и хорошо, что мы опоздали… А то бы и мы тоже… это самое… в реке тут вместе с ними…
- Отставить! – грозно рыкнул Яр. – За бабий трёп буду наказывать! Возможно, мы опоздали к первому сражению, но это не значит, что наша армия разбита.
- Так ведь покойники только наши, ни одного вражеского….
Сержант задумался, ища ответ, который успокоит и обнадёжит встревоженных мужиков. В этот момент из далёких камышей на излучине донеслись крики:
- Господин сержант! Тут еще один! И этот живой, кажись!
- Живой? – не поверил своим ушам Яр. – Аккуратней тащите! Бережней!
И побежал к ним вдоль берега, слегка прихрамывая на одну ногу, покалеченную в давнем сражении.
Вытащенный из воды солдат действительно оказался жив. И даже не сильно ранен – по крайней мере внешне заметно было лишь разорванное ухо да пару царапин. Ну и огромная шишка на затылке. Из-за неё он, видимо, и оказался в воде среди мертвецов. Некоторое время был без сознания, чудом не утонул, а потом пришел в себя, ухватился за плывущую корягу, но так и болтался на ней, не находя сил ни выплыть, ни позвать на помощь. А потом корягу прибило к береговым камышам, там его и нашли мужики. Повезло.
Когда Яр прибежал на место, спасённый уже сидел, поддерживаемый сзади одним из мужиков и даже пытался приложиться к услужливо предложенной ему фляге.
- Кто таков, из какого подразделения? – сходу взял командный тон Яр.
- По какому праву командуешь? - спасенный оказался не так прост, - на рыцаря ты не больно-то похож.
- Сержант Яр Глаз, ветеран пограничной службы, тринадцатая порубежная когорта. Доволен? Теперь твой черёд представляться.
- Ну раз сержант, - хмыкнул спасённый. – А меня Зюмой зовут. Числюсь строевым ратником в роте капитана Харкеля. «Стойкие черти» - слыхал, небось?
- Наёмник, значит…
- Есть такая профессия – родину защищать, - улыбнулся ратник Зюма, - а если родина за это благодарит звонкой монетой, то зачем отказываться?
Яру не понравился новый знакомый. Оно и понятно – у солдат подневольных, набранных в армию по рекрутскому призыву, отношение к наемникам всегда было нехорошее. Воспринимали их как разбойников и головорезов. Нередко в кабаках возникали драки между солдатами регулярной армии и свободными ратниками. По наглой роже спасённого было видно, что он тоже не воспылал к Яру особой симпатией. Однако ситуация сложилась такая, что теперь нужно забыть старые предрассудки и пытаться сотрудничать.
- Переоденешься в сухое, похлебаешь горячего – и быстро в шатёр нашего барона. – строго приказал Яр. – И до той поры лишнего никому ничего не болтай. Всё понял?
- Как не понять, господин сержант, - осклабился Зюма. – Всё исполню, буду рад постараться! И переоденусь, и поем с превеликим удовольствием!
- И не болтать!
- И не болтать, так точно!
Глава 13
- Мы есть Хрум! – рявкнул главный, заставив заткнуться свору голосов, спорящих в голове. Или не в голове? Настоящая-то голова сейчас спрятана глубоко – в середине грудной клетки, под толстым костяным панцирем. А то, что сверху выглядит как голова, на самом деле лишь обманка. Ну и вдобавок, конечно, орган для наблюдения - ведь там по-прежнему остаются глаза да уши, ложные и настоящие. Случись так, что враг оторвёт внешнюю голову – не беда, за пару часов можно отрастить новую.
Примолкнувшие на минуту голоса, снова начали спорить. Особенно старались те, кто в прошлой жизни называли себя имперскими учеными монахами.
- Мы есть Хрум! – снова повторил главный. Не пустыми словами, а стеганул энергией так, чтоб каждый понял – если кто-то не подчинится, Хрум сотрёт его, удалит из общности. Пусть даже и сам пострадает, но контроль важнее – каждая частица должна твердо запомнить, что она самостоятельна лишь до тех пор, пока это позволяет Хрум.
Что стало с юношей-варанхом, вытащившим из Пятна шамана Крака? С тех пор прошло лишь полтора месяца, а казалось, что позади целая жизнь. Даже несколько жизней.
Хрум помнил каждый приём пищи существа, бывшего Краком, но ставшим вместилищем бога. Надо признать, что, наблюдая за этим, поначалу он испытывал лишь отвращение. Слишком уж мерзко пожирал изменившийся шаман то, что ему приносили. И с каждым разом требовал всё больше живой плоти – рабов, пленников, еретиков…
Потом Хрум привык, ему стало безразлично. А однажды, глядя на окровавленные куски, выпадавшие из большой пасти новорожденного божества, почувствовал, что голоден сам – рот наполнился слюной, в животе заурчало. Тогда Крак прекратил есть, поднял голову - и впился страшными светящимися глазами в Хрума. Медленно протянул вперёд длинную гибкую лапу, поманил извивающимся пальцем-щупальцем:
- Подойди, Хрум… Пора… Ты созрел… - раздался в голове знакомый шепот.
Молодой охотник сделал шаг, протянул руку, надеясь, что Крак вложит в неё аппетитный кусок.
И даже не успел удивиться, когда ощутил внезапную резкую боль, разрывающую сердце и вырывающую внутренности.
Острые, словно ножи, когти выскочили из пальцев-щупальцев и прокололи тело насквозь. Насадили, словно дичь на вертел. Сильная лапа потащила вперед ослабшего и теряющего сознание Хрума. Зубастая зловонная пасть широко распахнулась перед ним - и молодой варанх увидел врата царства мертвых…
- Не бойся, - успел услышать юноша прежде, чем шагнул в разверзшуюся бездну, - чтобы возродиться обновленным, вначале нужно умереть. Я благодарю тебя за службу и дарю тебе новую жизнь, более достойную.
Бог не обманул. Поглощенный и переваренный, вскоре Хрум был изрыгнут обратно в мир живых. Юноша перевоплотился настолько, что перестал быть варанхом. Теперь соплеменники не просто уважали его, но боялись и обходили стороной. Девушки убегали, еще издали завидев нечеловечески высокую фигуру, с уродливым отростком на месте головы, с длинными сильными конечностями, невероятно мускулистую, быструю и проворную.
Но женщины больше не волновали Хрума, ставшего отныне существом высшего порядка – Первым Зверем Нгарха. Позже появились и другие Звери, но начало положил именно он, Хрум.
Громкий протяжный звук боевого рога заставил встрепенуться. Хрум открыл еще несколько дополнительных глаз, распахнул верхние ушные раковины, принюхался. Сотня умов, заключенных в общее сознание Зверя, проанализировала хлынувший поток информации буквально за мгновенье. Ситуация на поле боя выглядела кристально ясной – близился момент перелома, а значит, пора приготовиться – скоро его выход.