А однажды случился приступ. Нет, ничего не заболело – был это приступ одержимости. До конца не проснувшийся Мишек вскочил с лавки, скинул на пол одеяло, и, боясь потерять засевшую в голове мысль, бросился во двор. Схватил палку и принялся что-то корябать на земле. Слава богу, что этого не увидел никто из соседей. С удивлением смотрели на Мишека коза да сидевшая возле неё на табуретке бабушка. Пока старуха доила козу, ничто не могло её отвлечь, хоть бы гром грянул среди ясного неба. Закончив работу, она не проронила ни слова, а только покачала головой. Подвязала тот самый теплый платок, привезенный с ярмарки, и молча понесла молоко в дом.
А потом и вправду грянул гром. Вслед за ним упали на землю крупные капли. Летний дождь, внезапный и сильный, ударил с неба и за минуту превратил чертежи Мишека в обычное пятно грязи. Только тогда дошло до него, что произошло. И так стало себя жалко, так не хотелось стать местным дурачком, новым Талайкой, над которым будут потешаться, пока он не свернет себе где-нибудь шею…
Мишек неподвижно стоял под струями ливня, широко расставив руги и ноги. И вместе с потоками воды текли по его щекам слезы.
Со временем Мишек устал бояться. Нельзя сказать, что дал волю странным снам и фантазиям – нет, конечно, по-прежнему старался гнать долой навязчивые мысли и боролся с наваждениями. Но начал относиться ко всему проще, с изрядной долей деревенского безразличия. Дескать, будь что будет – авось и пронесёт. Вроде, как и на самом деле немного припустило, стало легче.
Однажды, чтобы развеять мысли и попросту отдохнуть от очередных ночных видений, решил Мишек пойти в лес по грибы. Один из дружков - Шмелек, тоже пока неженатый (ох, сколько вместе было выпито!) давно звал, рассказывал, будто нашел хорошее грибное место.
Окрестные леса богаты не только ягодами, но и грибов можно найти, каких пожелаешь. Тут тебе и красные крепыши, и белые пузаны, даже веселящих наковырять можно, если не боишься жевать подобную дрянь.
Так бродили друзья по лесу, собирали грибы, попеременно потягивали из фляжки, которую Шмелек прихватил с собой.
Корзинки наполнялись, содержимое фляжки сокращалось.
Вскоре развернулись, чтоб топать обратно в деревню, но решили пойти другой тропой – по пути еще грибов набрать, чтоб прям с горкой было.
И тут пришла в захмелевшую голову Шмелека озорная мысль:
- Слушай, Мишек! Тут до речки уже всего ничего. А сегодня девки как раз собирались купаться. Давай-ка заглянем на минутку, а?
- Хм, ну не знаю… - принялся задумчиво чесать затылок Мишек. Он в подобных делах был не особенно смелым, даже матушка вечно нудела, что с таким характером останется навек бобылём.
- Ежели в малиннике заляжем, откроется вид как раз на песчаную отмель, - подбадривал Шмелек.
- Ну, это все равно далековато…
- Не трусь, внимательно присмотримся – может что-нибудь интересное и разглядим! – заговорщицки подмигнул Шмелек. И Мишек, глядя на его мечтательную рожу, согласился.
Друзья остановились недалеко от расщепленной березы, свернули с тропы в темный низкорослый кустарник. Корзины припрятали, чтобы не мешал лишний груз. Крадучись, пригнувшись к земле, засеменили к зарослям малины, но не успели приблизиться, как в кустах зашуршало и оттуда раздался недовольный возглас:
– Куда прёте?! Занято здеся!
– Бориш? – не поверил своим глазам Шмелек. – А ты-то тут зачем? У тебя ж жена есть…
- Вдохновение он ищет, - ответил вместо соседа Мишек, – чтоб картинки свои рисовать сподручней было…
Бориш с удивлением и благодарностью глянул на Мишека. В былые времена тот осмеял бы соседа, подсматривающего из кустов за бабами (неважно, что сам тоже собирался поглядеть – кого первым застукали, над тем и потешаются). А после той придорожной истории что-то изменилось между ними, словно бы лучше стали понимать друг друга. Увлечение Бориша уже не казалось Мишеку настолько глупым. Когда сам в приступах одержимости вытворяешь не пойми что, безобидная мазня не кажется чем-то особенным.
- Ну так жена на сносях, уже с таким животом, что не подступишься. Да и раньше было, что не упросишь оголиться, ка-а-ак треснет… - грустно подтвердил Бориш. – Вот приходится тайно наблюдать, как что у баб устроено… Чтоб, значит, рисовать без ошибок…
- А, ну если для правильности рисования, то это ж совсем другое дело! – весело оскалился Шмелек, показав крупные и желтые, как у коня, зубы.
- По правде сказать, отсюда всё равно ничего не разглядеть, - продолжал жаловаться Бориш, — вот, сами посмотрите.
Мишек и Шмелек, осторожно раздвигая колючий малинник, пробрались на тщательно утоптанное Боришем лежбище. Втроем тут было тесновато, потому мужики недовольно толкались и вертелись, стараясь занять позицию поудобнее.
За зарослями к реке, называвшейся Свиргой, опускался пологий берег, заросший невысокой травой. А чуть вдали, на изгибе реки, действительно виднелись четыре обнаженные фигурки. Зайдя по пояс в воду, девки весело плескались и брызгались водой друг на друга. Слышались смех и визг. Но женских прелестей оказалось и вправду не разглядеть – слишком уж далеко. Трудно даже было понять, что за красавицы там купаются, не то Марушка, не то Нюшка... Подкрасться поближе тоже нельзя – кусты обрывались, а на невысокой траве, стоит поднять голову, сразу заметят. И если узнают – осрамят всей деревней.
– Ну вот, видали, что я и говорил, – огорченно промямлил Бориш. – Даже непонятно, кто вон та бабенка! Груди у неё вроде побогаче, чем у остальных. Ох, я б такие нарисовал… Только подробностей не видать, а без них красоты не выйдет…
– Эх, да, - разочарованно вздохнул Шмелек. – Сбил я тебя, Мишек, с панталыку. Не учел, что жара уже месяц стоит – вот Свирга и обмелела. Потому от кустов до баб в полтора раза дальше, чем должно быть.
– Это точно, - подтвердил Бориш. – В прошлом году я тут сидел… Ну чтоб с натуры порисовать или хоть бы запомнить образ… Так любые бабские прелести были как на ладони!
Тем временем, пока соседи между собой болтали, пришла Мишеку в голову идея. Вернулся он к той самой расщепленной березе, порыскал глазами и нашел древесный гриб-змеевик. Самый старый, чтоб чешуйки стали уже полностью прозрачными. Если такую под солнечный лучик правильно подставить, то можно даже сухую траву поджечь. Надрал Мишек с гриба чешуек и разложил перед собой. Взял одну, посмотрел через нее на дерево. Отложил. Взял другую, повертел туда-сюда. Еще походил рядом, нашел место, где лопнула на стволе береста. Отодрал лист бересты, свернул в трубочку, с обеих сторон приладил прозрачные чешуйки. Вытянул из портянки нитку нужной длины и хорошенько обвязал трубочку.
Приложил поделку к правому глазу, глянул сквозь неё – недовольно хмыкнул и нахмурился. Разобрал снова, поменял чешуйки местами, погнул пальцами и добавил еще одну, перевязал трубочку заново. Опять глянул – и наконец-то остался доволен.
– Эй, мужики! – Мишек вернулся на место их засады, держа в руках поделку. – Смотрите, какую вещичку смастерил. Прислонишь к глазу – и все далекое приближается.
Шмелек хотел было поднять приятеля на смех, но более лояльный к подобным диковинкам Бориш выхватил трубочку и глянул в сторону купающихся.
– Ого! Вот это да! Сработало! – загрустивший было Бориш по-настоящему обрадовался. – А сисястая красава – это Беляшка. Ну я так и думал, конечно, кто ж еще с такими-то…
– Дай-ка и мне! – встрял Шмелек, пытаясь завладеть чудесной трубочкой. – Хватит тебе уже любоваться, гляделки вытекут!