Свирин пошарил рукой по столу, пододвинул к себе пепельницу, достал из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой и закурил. Произведение этих действий дало возможность обдумать следующий ход.
— Я понимаю, ты предан Матвеевичу… – продолжил Свирин с дымящейся сигаретой в руке.
Свирин старался говорить, тщательно подбирая тон и слова.
— Я понимаю, вас связывает старая дружба, общие воспоминания, – Свирин щелкнул зажигалкой и посмотрел на собеседника поверх язычка пламени. – Но я не прошу ничего сверхъестественного. Мне необходимо узнать, сколько стоит пистолет.
Его собеседник кивнул, не сводя с него тусклого взгляда.
— В дуэли использовались крупнокалиберные дальнобойные немецкие пистолеты системы Кухенройтера с кремнево-ударными запалами и нарезным стволом. Пистолеты системы Кухенройтера обладают значительно большей пробивной способностью, чем куда более современный пистолет – наган, и сравнимой с пистолетом «ТТ». С расстояния 10 шагов пуля, выпущенная из «кухенройтера», способна пробить грудную клетку человека насквозь. Это общие факты. Только этот пистолет, о котором ты спрашиваешь, особенный. Он отличается от своих собратьев той самой системы Кухенройтера.
— Чем же?
— Тем, что все владельцы этого пистолета погибают при странных обстоятельствах, – эксперт помедлил, будто бы раздумывая, не следует ли сказать еще что-либо. – Что за этим пистолетом тянется целая череда таинственных смертей и исчезновений. Знаешь, есть в этом мире что-то такое… потустороннее, что невозможно объяснить… И с этим пистолетом слишком много связано. Этот пистолет убивает. Тебе это надо?
«Если бывают неуместные вопросы, – подумал Свирин, – то сейчас пришла их очередь».
— Не говорите глупостей, Андрей Валерьевич, – с досадой произнес Свирин, переходя на «вы». – Все пистолеты убивают, мне это известно.
— Я и не собираюсь говорить глупости, слишком стар для этого. Я просто констатирую факты. Из каждого пистолета можно убить, но этот убивает сам по себе. Сам, понимаешь! – эксперт приподнял бровь с безразличным видом.
— Это какой-то бред. Я позвал вас для серьезного разговора, а вы наворачиваете горы дурацкой мистической ерунды. Мне странно это слышать именно от вас, ведь вы не тот человек, для которого легенды и мифы заменяют действительность.
Эксперт пожал плечами.
— А ты слышал, Вадим, о том, что когда Лермонтову, хорошему стрелку, был сделан со стороны секундантов намек, что он, конечно, не должен убивать своего противника, то он и здесь отнесся к нему с высокомерным презрением со словами: «Стану я стрелять в такого дурака». Это были роковые слова. Поводом для дуэли стали постоянные насмешки, карикатуры, унижение в присутствии дам, но последним роковым обстоятельством, из-за которого и прозвучал выстрел, стали слова: «Я в этого дурака стрелять не буду».
— Не вижу никакой связи с сегодняшним днем, – возмутился Свирин.
— Связь в том, что дураки не перевелись и в наш век, и в том, что владельцы этого пистолета на протяжении полутора веков умирали страшной смертью. Тебе полезно знать, во что ты впутываешься.
— На протяжении этого века, – вздохнул Свирин, – многие умирали страшной смертью. Время было такое… Но все меняется. А что касается дураков… Это нам как раз в тему. Давай вернемся к разговору о Матвее Матвеевиче…
— Это имеет смысл?
— Да… Гораздо больший смысл, чем вся эта мистическая белиберда о погибших владельцах пистолета.
Эксперт неожиданно улыбнулся.
— Тогда я слушаю.
— Можно тебя спросить, ты ничего нового не заметил?
Эксперт молча смотрел на Свирина. Он как будто не слышал вопроса.
— Где? Когда? – не сразу, но все-таки наконец отозвался он.
— Ты так и не понял где и когда? – взвился Свирин и выскочил из-за стола. – Тогда, когда бегал по фуршетам с халявным бухлом! Конечно, там трудно что-нибудь понять и заметить.
— Что я должен был заметить?
— То, что Матвеевич решил избавиться от нас! От всех.
— Я не понимаю, – подозрительно произнес эксперт.
— Сейчас объясню. – Свирин неожиданно успокоился, упал в кресло и заговорил спокойным голосом: – Кто дал наводку Матвеевичу на пистолет?
— В смысле? – под личиной безразличия мелькнула заметная искра интереса.
Иногда Андрей Валерьевич соображал крайне плохо. Медленно. Последствия неумеренного употребления спиртных напитков, разрушающих мозг.
От такой «тормознутости» Свирин озлобился.
— Я у тебя спрашиваю: Матвеевич узнал про пистолет? – переформулировал он свой вопрос.
— Ааа, – протянул эксперт, – ты имеешь в виду Матвея Матвеевича? Уважаемый человек.
— Ладно тебе, – нетерпеливо перебил его Свирин, – не коси под дурака, не бойся, никто нас не прослушивает и не записывает.
«Тем, кто тебя знает, трудно в это поверить», – подумал эксперт по антикварному оружию.
— Так кто сказал ему про пистолет? От кого он узнал?
Эксперту ничего не оставалось делать, как признаться:
— От меня.
— И ты не получил конверт с деньгами? – ехидно спросил Свирин.
— За что? – недоуменно повел плечами его собеседник.
— За информацию! За нее. Это самое дорогое, что есть в этом мире. Так ты получил конверт с деньгами за информацию?
Эксперт насторожился.
— Нет, не получил.
— Я тоже – нет. Но между нами одна разница. Я чувствую, когда меня предают, а ты – нет. Он стал другим, поверь, он изменился.
— Послушай, Вадим, – эксперт с видимой неохотой, но все же смягчил тон. – Я не хочу осложнять себе жизнь, а это дело уж слишком запуталось. Кроме того, Матвей Матвеевич – очень влиятельный человек… Знаешь, как говорил мой отец? Он говорил: не лезь туда, куда голова не лезет.
И эксперт, стараясь сдерживать подергивание лица, заговорил о том, что Свирин сам не знает, во что ввязался, что стоит остановиться, пока не поздно, что можно покаяться и рассчитывать на прощение. Иногда монолог эксперта становился более похожим на неразборчивое бормотание, и Свирин едва улавливал смысл его слов, иногда, напротив, речь его замедлялась и становилась четкой, убедительной.
Слушая эксперта, который старался убедить собеседника в своей правоте, Свирин подтянул к себе компьютерный стул и водрузил на него ноги в ботинках. Он не собирался раскрывать все свои карты, но хотел выглядеть убедительно и правдоподобно. И это ему удавалось.
— Не спорю, конечно, влиятельный, – сказал он. – Но ничто не вечно под луной. И все меняется.
— Ты уверен, что мыслишь в правильном направлении? – в тусклых глазах эксперта появился неподдельный интерес. В том мире, в котором он существовал всю жизнь, сдержанность являлась одним из неписаных правил. Поэтому эксперт сделал паузу, не закончил мысль, предоставляя следующий ход своему собеседнику.
Дело было нелегкое, и оба знали об этом.
Но ход был пропущен – зазвонил телефон, зашла секретарша и озабоченно спросила:
— Он до сих пор ждет, что мне ему сказать?
И тем не менее надо было отвечать, ведь речь шла о звонке с Кавказа.
Свирин поморщился, как от зубной боли.
— Когда ты научишься говорить, как должно говорить секретарю? – зло ответил он секретарше. – От твоих интонаций голова разрывается.
Секретарша пожала плечами:
— Дайте денег, пойду на курсы, мне скорректируют тембр голоса… Так что, что мне ему ответить?
Видно по всему, что секретарша успела начитаться всяких книг вроде «Как добиться успеха» и теперь старательно подчеркивала свое единственное и неповторимое «Я». И она туда же! Надо же, все вокруг самоутверждаются!
Свирин вышел из себя.
— Я тебе не денег дам, а уволю к чертовой матери, на твое место и на твою зарплату очередь выстроится, только свистни… Деньги… Курсы… Обнаглели вконец, – рявкнул он.
— Простите, – пробормотала секретарша, отступая.
— Скажи, чтобы перезвонил… Нет, не говори… Я возьму, – он сделал жест рукой, и секретарша окончательно отступила за двери.