- Разве мы не летим несколько низковато над землей? - рискнул я спросить через некоторое время, и Килиан лениво улыбнулся.
- Думаю, что да, - сказал он, не выказывая никаких признаков беспокойства. Что ж, я не собирался выставлять себя дураком перед магосом, поэтому просто пожал плечами с самым лучшим выражением будничного безразличия, которое только смог изобразить.
- Я тоже так считаю, - сказал я. Несколько мгновений спустя причина такого его спокойствия стала ясной даже для меня. Серая дымка вдали, которую я принимал за горизонт, постепенно стала приближаться, вырисовываясь перед нами подобно грозовому фронту, и я понимающе кивнул. Мы садились в одну из тех громадных расселин на поверхности планеты, которые уходили в землю, по крайней мере, на несколько сотен метров. - Насколько она глубока?
- Около восьмисот километров, - небрежно сказал Килиан. - Это глубочайшая пропасть на планете.
Он вытащил правой рукой из мантии полную флягу, а с помощью мехадендрита достал кружку.
- И поэтому, пока мы не сели, надеюсь, вы не откажетесь от рекафа.
Я не отказался; после всего этого, думаю, я заслужил кружечку.
Тусклый свет умирающей звезды к настоящему моменту иссяк, но отблесков огней двигателя было достаточно, чтобы я смог различить некоторые детали той невероятной трещины. Мимо иллюминатора мелькали слои разных наслоений - тонкие линии оттенков, отмечающих в этой глубокой ране тиканье неких геологических часов, и несколько раз мне казалось, что я мельком увидел что-то белое. Возможно, это были окаменелости существ, умерших за миллионы лет до того, как, в свою очередь, умерла сама планета. Эта мысль была печальной, и я попытался отвлечься от размышлений о смерти и вечности при помощи обычного разговора.
- Теперь я вижу, почему вы считаете это место таким особенным, - рискнул сказать я спустя некоторое время. - Оно весьма…
Я напрасно старался придумать какое-то подходящее прилагательное, но всё равно закончил несколько неубедительным "впечатляюще". Килиан гортанно хихикнул. Должен сказать, что из всех виденных мною техножрецов он, безусловно, был не только самым приятным, но и наиболее нетипичным для своего вида. Эти факторы наверняка были весьма связаны между собой, и над этим стоило поразмышлять.
- Думаю, мы все еще можем удивить вас, комиссар.
Честно говоря, насчет этого я сомневался, но должен признать, он оказался прав.
Мое первое ощущение, что эта пропасть была даже больше, чем казалась на первый взгляд, подтвердилось слабым светом снизу, который через некоторое время перерос в актиническое сияние нескольких огромных прожекторов, установленных на опорах вокруг временной посадочной площадки. Наш шаттл мягко сел в самый центр выровненной территории, и Килиан вскочил со своего места, желая поскорее выбраться наружу. Он уже собирался было нажать руну, опускающую трап, когда я вспомнил, что на этом мире не было воздуха.
- Погодите! - Крикнул я, срываясь с глубокого кресла, которое вдруг оказалось очень неудобным, когда мне пришлось впопыхах с него вставать. Возможно, у него и были какие-то аугметические улучшения, позволявшие ему обходиться без воздуха, но их не было у меня. Килиан улыбнулся.
- Я же говорил, что вы будете удивлены, - сказал он, когда шаттл разгерметизировался с громким шипением. Но это был звук уравновешивающегося давления, понял я вместе с накатившей на меня волной облегчения, а не так знакомый мне звук взрывной декомпрессии, с которым "Рука Мести" запустила торпеду в середину корабля во время осады Перлии. В шаттл стал просачиваться холодный разреженный воздух, усиками тумана унося внутреннее тепло. Так как большую часть службы я провел вместе с валлхальцами, которые любили тренировки на открытом воздухе, то нашел холод терпимым, хотя и странно удручающим.
- Ну да, - признал я. - Хотя не думаю, что вы пробыли здесь достаточно долго, чтобы создать атмосферу.
Я последовал за ним вниз по трапу, под моими ботинками хрустнул гравий с примесями пепла.
- Не пробыли, - Килиан потер руки, хотя я не мог с уверенностью сказать, сделал он это от холода или же от энтузиазма. Наверное, и от того, и от другого. - Значит, уже насчет этого обзорные доклады были правы.
- Но почему газы не замерзли? - спросил я. Даже если бы слабое солнце давало достаточно тепла, чтобы не дать им превратится в лед, его лучи все равно не достали бы сюда, а сам мир слишком долго был мертв, чтобы в его ядре сохранилось тепло. Когда я говорил, из моего рота вырывались облачка пара, хотя мимоходом взглянув на Килиана, я у него подобного не заметил.
- Вот именно! - сказал Килиан так, будто я был его любимым учеником, и прошел между двумя прожекторами, следуя за четко различимым следом на рыхлой земле. Оказавшись вне яркого света, мои глаза приспособились к темноте, и я смог различить группу более тусклых огней на стенах пропасти. - Здесь должно быть нечто еще, испускающее энергию. Это единственное объяснение.
Сам не желая этого признавать, я оказался заинтригован. Приблизившись к огням, я увидел, что они были смонтированы в зеве широкой пещеры, к которой вел рукотворный скат из битого сланца, с носившимися по нему сервиторами. Я так никогда и не узнаю, заставил бы Килиана энтузиазм рассказывать дальше или бы он понял, что выдавал секреты адептус и замолчал, - потому что в это мгновение в зеве пещеры возник дико жестикулирующий молодой техножрец.
- Магос! - крикнул он, подпрыгивая на месте от волнения. - Мы что-то нашли!
Даже не спросив, что именно, Килиан понесся к зияющей дыре в стене утеса, достаточно большой, чтобы с легкостью вместить в себя весь шаттл целиком. Не желая терять проводника, я побежал за ним, уже очень даже заинтригованный.
Килиан притормозил только у входа и поспешил во тьму, окружавшую круг работ. Одетые в красную форму техногвардейцы почтительно столпились у границ освещенных областей, и я дал себе мысленную заметку сказать Таркусу, чтобы он переставил их немного подальше, так, чтобы их глаза были приспособлены к окружающему мраку и они были в состоянии различить врагов, приближающихся к шумным исследователям. Конечно, не было ни малейшего шанса, что здесь кто-либо появится, да и, кроме того, я знал, что у них были аугметические глаза, позволявшие отлично видеть во тьме, но на этой стадии службы я уже начал приобретать здоровое чувство паранойи, которая, как ничто другое, помогла мне прожить достаточно долго для того, чтобы уйти в почетную отставку.
Погрузившись следом за ним во мрак, я нашел этот путь достаточно легким, даже несмотря на нехватку освещения, в то время как Килиан создавал шума больше, чем орк в винокурне. Вдали стал виден еще один участок света, и я заспешил к нему, без труда различив там скопление людей в белых одеждах и красных формах. На дальней стене виднелись специфические рельефы, изображающие круг и линию, а подойдя ближе, я понял, что поверхность каким-то способом была доведена до матового блеска и гладкости, будто поглощая падающий на нее свет.
- Эти символы, без сомнений, принадлежат некронтир, - сказал высокий бледный техножрец, когда я вошел в освещенный круг. Он остановился и впился в меня взглядом, пока Килиан не махнул ему продолжать дальше. Конечно же, тогда это название для меня ничего не говорило, хотя, когда я, наконец, сообщу об этом Локрису, он покажет мне несколько файлов с высоким уровнем доступа, которые, впрочем, не заставят меня чувствовать себя лучше. По-моему, он думал, что если меня кто-то пытался убить без его помощи, то его обязанностью было сообщить мне, что именно это было.