А Хиро продолжает стоять в середине окружённого людьми пространства, проверяя и поправляя бинты, обтянувшие кулаки и запястья.
– …Знаешь, в средней школе я занимался боксом.
Теперь Ямада сложил обе руки на мою голову, а сверху, похоже, упёр подбородок. Совсем близко гудит толпа. Я даже улавливаю отрывки фраз – обсуждают бой и кто будет следующим. А голос Ямады звучит так тихо, что едва различим.
– У меня неплохо получалось, и я всерьёз задумывался о спортивной карьере. А потом друг предложил мне немного подзаработать.
Странное время и место он выбрал для исповеди, но можно и не продолжать – мне не трудно догадаться, что произошло дальше. Такие места, как это, полиция держит под наблюдением, иногда наведывается – и тогда её жертвой становятся случайные неудачники. Если Ямада участвовал в уличных боях, даже не имеет значения, на деньги или нет, но если об этом узнали в школе, ни о какой карьере спортсмена больше не могло идти и речи. Скорее всего, его даже от обычной клубной деятельности отстранили.
Вот только с чего бы ему об этом рассказывать?
– Знаешь, я был счастлив!
Приготовившись к печальной и грустной истории, я никак не ожидал услышать в голосе Ямады восторг.
– Тебе не кажется, Миура-кун, что это самое прекрасное и замечательное место на земле? Никто не строит из себя примерных членов общества, не скрывает собственного дерьма, наслаждается жизнью и собственными возможностями?
А-а-ах, вот оно что…
Мне становится не по себе. Как если бы я был фанатом Apple, а Ямада оказался фанатом Android. Ничего личного, правда. В любом случае, киваю и поддакиваю. Зато теперь немного яснее, чем этот сторонник открытости занимается в школе. Я думал, что Ямада растлевает добропорядочных школьников. Что выбирает тех, кто достоин быть образцом для подражания, и как-то превращает их в полных противоположностей. А он, оказывается, всего лишь вытаскивает наружу их тайные желания. Делает свободными.
Но тогда со мной Ямада крупно просчитался. Ибо свои желания и свою натуру я знаю, как никто другой. И скрываю их намеренно.
И вообще, он правда так уверен, что «быть собой» – это типа круто?!
Нет. Это глупо и безответственно.
Вдруг на другой стороне площадки толпа оживляется и расступается, пропуская ещё одного голого по пояс бойца. Странно, я всегда думал, что в боксе существует такая штука как весовые категории, но гора мышц, вставшая напротив Хиро, явно весит раза в два больше рыжего кудряша, не говоря уже о том, что выше на полголовы.
Видимо Ямаде надоедает использовать мою макушку как подставку, и его руки стекают на плечи. Я чувствую его напряжение, и оно как-то передаётся мне.
– Представь себя призом в этом бое, – щекочет ухо горячее дыхание. – Кого бы ты хотел видеть победителем, Миура?
Провокация? Думаешь, она подействует?
– Смотря в чём будут заключаться обязанности приза, Ямада-семпай.
Нельзя сказать, что я не видел кровь или драк. Но и нельзя сказать, что они меня не пугают. Поэтому когда всего в трёх метрах двое начинают кружить и обмениваться пока редкими, прощупывающими ударами, я невольно вжимаюсь спиной в стоящего позади Ямаду. Просто хочу отступить, оказаться от дерущихся подальше. Но Ямада умудряется даже не сдвинуться с места, разве что руки его, до этого просто лежащие на моих плечах, теперь переплетаются у меня под подбородком. Обхватив самого себя за локти, он надавливает мне на горло, грозя придушить.
– А каких обязанностей тебе бы хотелось? – ещё жарче, касаясь уха губами, буквально вталкивая слова внутрь, шепчет он. – Хочешь пососать член? Или чтобы пососали тебе? Или этого мало, и твой зад жаждет проникновения?
На последних словах Ямада недвусмысленно прижимается сзади.
– Или тебе хочется, чтобы это был я, а, Миура Кеичи-кун?
Не знаю, может, подозрительность окрепла, или его тон заставляет меня почувствовать подвох, но теперь я смотрю на происходящее как бы одновременно с двух сторон. С одной – изнутри – меня будоражат его слова, его уверенность и его напор. А с другой – извне – я замечаю наигранность и нелогичность. И «странный Ямада» всё больше превращается в «подозрительного Ямаду».
– Ямада-сан, почему вы так уверены, что я хочу быть снизу?
Пара смачных тычков достаются Хиро, когда он находится ко мне спиной. Я вижу, как каждый раз его голова дёргается, как напрягаются мышцы обнажённой спины – и понимаю, что тот принимает удары всем телом. Но сам Хиро пока ещё не нанёс ни одного сильного удара, а пара десятков джебов не причинила горе мышц особого вреда.
Вообще, разве это честно? Это не боксёр, а рестлер какой-то.
Ямада молчит, толпа ликует. Кто-то болеет за тех, на кого сделал ставку, но в большинстве своём они наверняка просто жаждут зрелища. Как те школьники, что наблюдают из окон за избиением неудачников. Да и я сам не лучше. Смотрю, не отводя взгляда. Хиро мне никогда не нравился, но поражения я ему не желаю. Только не от этого качка. Даже Гуро по сравнению с ним кажется тростинкой.
Кстати, второго подчиненного Ямады что-то нигде не видно.
Стоит мне подумать о Гуро, как взгляд сам собой находит высокую, напряжённую фигуру прямо напротив. Если бы бойцы не сместились с центра площадки, я вряд ли бы его заметил. Этот старомодный любитель воска для волос подобен скале в бушующем проливе, народ вокруг него суетится, толкается, кричит, машет руками, но никто не может сдвинуть Гуро с места. А рядом…
Сейши, что ты здесь забыл?
Сейши Фушимори смотрит на меня. Чёлка его, вечно закрывающая в школе половину лица, сейчас зачёсана набок, а неестественно большие глаза пришельца открыты. Я не могу поверить тому, что вижу в них.
Холод? Равнодушие? В его взгляде нет даже их.
Мне становится нечем дышать. Странный Ямада, странный Хиро, странный Сейши… Хотя нет, откуда мне знать, что для них странно, а что нет? Что я вообще знаю об этих людях?
И почему я вообще здесь?
Поймав себя на том, что судорожно ворошу толпу взглядом, пытаюсь уставиться под ноги, но в подбородок упёрлась рука Ямады и мешает.
– Что случилось, Миура-кун? Ты дрожишь.
Глава 7 - Мне очень жаль
– Что случилось, Миура-кун? Ты дрожишь.
В этот самый момент здоровяка настигает мощный удар в корпус. Из разбитого рта вылетает сгусток крови и вычерчивает на асфальте рваный зигзаг. Но почему-то мне кажется, что это меня сейчас ударили. И что это моя кровь.