Едва не заваливаюсь на бок, но поднимаюсь на одно колено. Потом на второе. Понимаю, что стоя со спущенными штанами выгляжу ещё более нелепо… запрокидываю голову, сглатываю комок в горле и продолжаю:
– Семпай. Вы в курсе, что ваше призвание – бесить людей? Нет? Ну конечно, ведь вы считаете себя крутым психологом. Типа специалистом по вытаскиванию людей из их скорлупы! Как же…
Ямада смотрит на меня прямо, ему уже не смешно – отлично.
– А ты, Хиро-кун, – оглядываюсь на застывшего за спиной Кудряшку Хью. – Ты правда всё ещё любишь ту девушку? Страдаешь? Тогда какого хрена ты спишь с ним?! – киваю на Гуро. – Это какой-то вид траура? Или способ почтить её память? Ну нет же! Тебе просто нравится заниматься этим!
Поворачиваюсь к молчаливому изваянию со следами моей спермы на штанах.
– А вы, Гуро-сан? Думаете, что утешаете несчастного, потерявшего возлюбленную? Или, может быть, вы мазохист? Это же как надо не уважать себя, чтобы добровольно согласиться на роль надувной куклы с членом!
Запал кончается. Внутренности в животе скручивает в жгут.
Вот и всё, сейчас они меня точно будут убивать.
– Вы все – вы странные!
Смотрю в пол. Не думаю, что выдержу хотя бы один взгляд.
– А эта ваша месть… Ну конечно, когда поблизости оказался кто-то вроде меня – это же так удобно: отыграться на мне, вместо того, чтобы пытаться выяснить всю правду… вместо того, чтобы пытаться добраться до людей посерьёзнее.
О чём это я?
– И вообще, раз вы всё знаете, почему бы не пойти в полицию?
Что за чушь я несу?
– Ах, ну конечно, доказательств у вас нет…
За свитер хватают, встряхивают. Дыхание перехватывает. Это Ямада.
– Заткнись.
Затыкаюсь. Его лицо почти не различимо в полутьме. Зато моё, наверное, немного освещено идущим от двери светом.
– Мы – не какие-нибудь там благородные мстители. Не поборники справедливости. Но тебе ни за что не понять это чувство пустоты и эту горечь внутри! От которых никуда не деться! Сколько бы времени не прошло!..
Ну конечно же, откуда мне…
Свитер отпускают, отталкивают. Хиро делает шаг в сторону – я успеваю ещё задеть его плечом и впечатываюсь в стену.
Я собирался им всё рассказать. Рассказать, как есть, без прикрас. Но, похоже, в этом нет никакого смысла. Им не нужна правда или неправда.
Они считают меня виноватым, и я с этим согласен.
Глава 10 - Ты мазохист?
Я как-то… немного устал. Или это называется «апатия»? Во всяком случае, я даже не морщусь, когда пол внезапно уходит из-под ног, а в живот врезается каменное плечо. Ну и что, что штаны всё ещё спущены, а руки связаны? Хлещущие словно из Рога изобилия унижения уже превысили критическую массу.
– Гуро?.. – доносится со стороны Ямады.
– Надо поговорить, – негромко отвечает тот. И куда-то несёт меня, переброшенного через плечо.
«Куда-то» оказывается небольшой комнатой с дырявым полом и окнами без стёкол, забитыми досками почти до самого верха. Тут Гуро стряхивает меня на пол и в несколько движений разматывает провод с рук.
Дверь закрывается.
Похоже, поговорить собрались вовсе не со мной.
Стены опасно приближаются, к горлу подкатывает тошнота… Нахожу взглядом большую щель над досками на ближайшем окне – сквозь неё льётся жёлтый электрический свет уличного фонаря.
Вдох.
Выдох.
Ура, наконец-то можно натянуть штаны!
А зад-то как болит… Не то что бы он заболел только сейчас, но до сих пор я как-то не обращал на это внимания. Ещё замечаю, что ягодицы слиплись. Трогать себя там и проверять наличие крови не хочется от слова «абсолютно», так что просто аккуратно натягиваю трусы, а затем брюки.
Чёртов… Ямада…
По телу ещё гуляют отголоски бурного оргазма. Мышцы отказываются повиноваться. Хочется спать. Или это отходняк? Нервы сдали, наговорил им там всякого…
Надеюсь, меня не убьют?
Представляю, о чём подумает патологоанатом… или к тому времени мой растянутый зад уже придёт в норму?
Боже, о чём я только думаю?..
Глаза закрываются, но внутри всё трясётся. Страшно. Убить не должны. Несмотря ни на что, никто из них не кажется мне способным на подобное. Но с другой стороны, если бы убийц можно было определять по внешности и поведению – их было бы очень удобно ловить.
Фак. Показной цинизм – такая удобная маска… Сейчас, оставшись один – я только и слышу, что шум в ушах, чувствую, как содрогаются внутренности и трепыхается сердце. Обычно так оно заходится после пробежки…
А ведь хреновый из меня спортсмен… да и бежать куда-то уже поздно.
Ладно, хватит. Что тут у нас? Дверь. Закрыта. Упираюсь в её шершавую и прохладную поверхность лбом. И слышу гул. Голоса. Говорят, как минимум, двое… Спорят о чём-то? Прижавшись к двери ухом, напрягаю слух, даже дышать перестаю – но как на зло в этот самый момент с той стороны становится тихо.
И вдруг дверь толкают.
Так она не заперта, что ли?!
Отскакиваю назад, чудом не угодив ногой в одну из дыр в полу. Но лучше бы провалился, чем оказался на перекрёстке этих молчаливых взглядов, похожих как три капли воды. Странное чувство. Наверное, именно так ощущает себя обвиняемый в ожидании приговора. Так же смотрит на судей, так же старается понять, прочитать что-то по их глазам.
Но подождите, а как же последнее слово? Разве решение должно приниматься не после того, как я всё расскажу?..
Хотя порядок был нарушен с самого начала. Меня ведь уже наказали. Так?
В небольшой комнате становится душно и тесно. Отступаю ещё. И вдруг совершенно неожиданно Ямада опускается на пол. Прямо коленями на грязный пол. Но глаза оставшегося стоять Хиро продолжают ковырять меня взглядом словно заточенным ножом.
Сам не замечаю, как тоже оказываюсь на коленях. Только зад отзывается протестующим прострелом.
– Миура Кеичи, – начинает Ямада знакомым тоном, но умудрившись придать своему голосу невозмутимую серьёзность уже без всякого намёка на насмешку. – Скажи честно, ты мазохист?
Моргаю.
– Или влюбился в меня?
Моргаю снова. Интересное предположение. Самому интересно.
– Ты добровольно пришёл сюда, наверняка осознавая, что ничего хорошего тебя здесь не ждёт, – продолжает допытываться Ямада. – Почему?
Ну, насчёт «добровольно» – я бы поспорил, но… была не была.
– Кхм, вы правы, семпай. Я – мазохист. И вы мне нравитесь.
Стоящий по правую сторону от Ямады Хиро хмыкает. А сам Ямада отводит взгляд. Мне кажется, или ему противно?