- Почему вы не хотите, чтобы мы занимались этим делом, капали, расспрашивали, искали? - спросил я.
- Потому что это опасно.
- Для кого?
- Для всех.
- Для кого для всех?
- Для меня, для вас, для всех людей.
- Каких всех людей? - Павел украл вопрос, который я только хотел задать.
- Если я скажу "для все людей на планете", вы поверите?
- Лично я не только не поверю, но и вспомню идею наших солнцегорских коллег отправить вас в психушку, - категорично резюмировал Павел.
- Как это может отразиться на "всех людях на планете"? - все не унимался я с вопросами.
- Так, что вы и представить себе не можете. Никто не может. Даже я.
- То есть вы не знаете про что говорите?
- Я знаю только о том, какую опасность несет в себе вся эта ситуация.
- Значит мы говорим о какой-то ситуации? Какой?
- О той ситуации, в которой я сижу здесь, под стражей. Но даже не это самое страшное. Самое страшное - это ваше желание искать ответы. Ответы вы не найдете, даже не надейтесь. А вот беду накликать можете.
В комнате вновь воцарилась полная тишина. Несколько минут каждый из нас пытался переварить произошедшее только что. Я не знаю, о чем думали Алиса и Павел, но я думал про странную одержимость этим делом, которая хватила меня и моего коллегу. И я понимал, что после этой беседы эта одержимость возрастет. Мы получили загадку. Однако была одна вещь, которая очень меня смущала. Я имею ввиду психическое состояние Алисы. Вдруг ее слова просто плод ее же больного разума? Или вдруг она просто пытается таким образом пустить нам пыль в глаза, пустить по ложному следу?
- Мне нечего вам больше сказать, - подвела итог всему разговору Алиса.
- Очень жаль, - ответил я, - наша беседа только начала давать какой-то результат.
Она взглянула на меня и, после небольшой паузы, сказала:
- Николай Корниевский. Родился 26 марта 1980 года. В 2005 году окончил Академию Службы, работал в отделе расследований киберспреступлений, затем в информационно-аналитическом управлении. Группа крови вторая, не женат, встречаетесь с Екатериной Скрябиной, турагентом... Продолжить? Могу еще много чего рассказать.
Я сидел и ошарашенно смотрел на Алису, а Павел таким же взглядом смотрел на меня.
- Скажите, - продолжила Алиса, обращаясь ко мне, - вы уже нашли рисунок Екатерины, где изображена девочка-Алиса?
На какое-то мгновение мне показалось, что все это просто сон и ничего более. Сердце забилось учащенно, я чувствовал как у меня повышается артериальное давление, а голове и брюшной полости раздавались толчки пульсации крови.
- Откуда вы... - нерешительно начал я.
- Неважно.
- А про меня тоже так можете? - спросил Павел.
- Нет. К сожалению, не могу.
- Кто вы? - у меня даже дыхание стало сбиваться. - Скажите же, черт возьми, кто вы?
- Не стоит срываться на крик, Николай. Того и гляди подорвете здоровье от нервов, умрете раньше времени, а это будет очень-очень плохо.
В этот момент у меня появилось желание разговорить ее другим способом. Тем, что Лиходев не хотел применять на женщинах. Я тоже был всегда против этого, но сейчас мне захотелось просто выбить из нее правду. Я понимал, что это невозможно здесь, да и, чего греха таить, я все равно не смог бы этого сделать.
Алиса же произнесла:
- Теперь будет вот что. Я уйду. А вы подумаете над моими словами и не станете лезть в это дело. Вы же, - она обратилась ко мне, - можете прийти ко мне еще раз и поговорить со мной. Один. Но не сейчас. Подумайте пару дней, развейтесь и приходите. Конвой! - крикнула она.
В комнату через несколько секунд зашла женщина-конвоир.
- Вы закончили?, - обратилась они к нам к нам с Павлом.
Я не знал, что ответить. Павел же задумчиво сказал:
- Да... Наверное да... Закончили.
Павел не любил обсуждать щекотливые вопросы в стенах службы. Он думал, что там везде все подслушивают. Иногда его предосторожность казалась мне излишней, но потом я вспоминал о его широких знакомствах и связях везде, где только это возможно, и безропотно следовал применяемым им мерам безопасности. Поэтому после беседы с Алисой мы вышли из здания и, отойдя от него метров на 500, зашли в небольшой кофе-шоп, где взяв по чашке бодрящего напитка присели за самый дальний столик. Сразу напротив нас открывался красивый вид на оживленную улицу, через огромное окно, которое шло сплошной стеной на лицевой части кафе и я только сейчас, какая прекрасная погода стоит сегодня на улице. Это была уже даже не весна, это более походило на лето. Мне всегда нравилось пробуждение природы в эту пору года. Нравился именно тот момент, когда все оживает после зимней спячки, но саму весну и лето я не очень любил. Мне всегда по нраву была ранняя осень. Последние дни августа и начало сентября приводили меня в трепет, заставляя по долгу ходить по улицам, пересекая скверы, парки, дворы, иногда совсем мне незнакомые, искать новые пути к привычным местам, будь то дом или работа. А весна радовала меня лишь избавлением от зимы и больше ничем. Наверное, это было связано с тем, что мое волнение по разным пустякам весной лишь нарастало. Это заставляло меня плохо спать по ночам, думать о чем-то постороннем, не давало нормально сконцентрироваться. И в тот момент, когда мы сидели за высоким столиком кофе-шопа перед тем огромным окном я чувствовал одновременный прилив неописуемого волнения, которое было смешено с чувством всепоглощающего любопытства.
- Что это было, Паша? - я сделал небольшой глоток кофе, которого, в принципе, не хотел.
- Это ты мне скажи. Я не знаю.
Павла редко можно было застать врасплох, он всегда был собран, адекватен, контролировал ситуацию, расчетливо продумывал в голове все ходы и почти всегда мог найти выход из любой ситуации. Но здесь даже он был бессилен что-либо объяснить.
- Я, Коля, всего ожидал от сегодняшней встречи, но чтоб такое. Сюрприз за сюрпризом. Давай начнем сначала. Почему ты сказал про то здание в лесу?
- Не знаю. Просто захотелось про это сказать. Я думал про него, просто с тобой не говорил. Мне показалось, что она с ним может быть как-то связана. Ну подумай, она вышла из леса в том самом месте, значит она должна была откуда-то прийти. Мы смотрели по карте, там вокруг только лес, больше ничего, кроме этого заброшенного санатория.
- А все остальное, что она говорила?
- Это за гранью моего понимания.
- Откуда она про тебя знает?
- Знаешь, ведь мне еще при первой встречи в воинской части показалось что-то странное. Она так на меня смотрела. Пристально. Как будто рентген. До сих пор помню этот взгляд.
Павел глубоко вздохнул.
Несмотря на обеденное время посетителей в кофейне было немного. Многие заходили и брали кофе с собой на вынос. Хоть мы специально и выбрали самый дальний столик, чтобы нас никто не смог услышать, на самом деле необходимости в этом не было.
- Вот ты видишь объяснение логичное, Коля? Я не вижу.
- Я тоже не вижу. Что делать то будем?
- Не знаю, - он пожал плечами и допил свою чашку кофе. - Конечно было бы неплохо поговорить с Агеевым, но нам за это голову снесут, будь уверен.
- Интересно, почему она так не хотела, чтобы мы с ним говорили.
- Этого мы не узнаем. Даже если сейчас мы с тобой твердо решим встретиться с ним, ничего не выйдет. Пробиться к замглавы администрации президента невозможно. А санкцию на беседу с ним нам никто не даст, это ясно как день. Полковник уже намекал.
- Кстати про полковника, Паша, что ему то скажем?
Лицо Павла выразило глубокую озабоченность. Ошарашенные итогом нашего разговора с Алисой мы как-то забыли, что товарищ полковник будет ждать от нас отчета.