- Сейчас посмотрим, - буркнул он без особого удовольствия и полез в журнал учета заключенных.
- Какой вы говорите у нее номер? - спросил он.
Я назвал номер, присвоенный в тюрьме Алисе. Номера присваиваются всем, кого привозят во внутреннюю тюрьму Службу. Номер всегда идет вместе с фамилией. Но Алиса была записана лишь под номером, потому как фамилию ее никто не знал.
- Выбыла, - сказал он мне, закрыв журнал.
- Как выбыла? - ошарашенно спросил я.
- Вчера поздно вечером приехали из ФСО и забрали ее.
К такому повороту событий я был абсолютно не готов.
- Это точно?
Дежурный глянул на меня недоверчивым взглядом.
- Конечно точно.
Я быстро поднялся в свой кабинет и позвонил Павлу с мобильного телефона.
- У тебя есть свои люди в ФСО? Не поверишь, что произошло, - далее я рассказал ему о случившемся.
У Павла свои люди были везде. Через сорок минут он позвонил мне и сообщил, что ФСО никого у нас вчера не забирали. Более того, последний раз такое было восемь месяцев назад.
- Нужна бумага из ФСО, официальная, - сказал я Павлу. - Ее нужно искать.
Через час вся Служба стояла на ушах. Приехал полковник, заместитель директора, который позвонил и доложил обо всем самому директору. Начальник внутренней тюрьмы ходил белый как мел, а после беседы с замдиректора напоминал ходячий труп.
В два часа дня мы с Павлом сидели в кабинете полковника, который перед началом беседы долго изучал какие-то бумаги, постоянно трогал свои усы и громко пыхтел как паровоз, что было недобрым знаком.
- Сейчас будет большой шухер, ребятки. Может даже головы полетят, - он кивнул в мою сторону. И все благодаря тебе, капитан. Никто бы так и не заметил подставы. Докатились. Вывезли человека прямо с Лубянки.
Мы с Павлом сидели молча, боясь начать говорить. Однако полковник все равно задал вопрос, на который нам отвечать очень не хотелось:
- Так что вчера было-то? О чем вы с ней так поговорили, что ее в тот же день отсюда забрали?
Я посмотрел на Павла, давая ему понять тем самым, что лучше всего ответить ему. Выкручиваться он мог. И он смог сделать это и на сей раз. Излучая уверенность в своих словах, активно жестикулируя и постоянно смотря в глаза полковнику, он смог убедить того, что ничего нового мы не узнали.
- Она просто дурила нам голову, как и во время допроса в Солнцегорске, - подвел он итог своей речи.
Полковник посмотрел на меня.
- А ты чего к ней поперся сегодня?
Так вопрос был адресован мне, то и отвечать должен был я сам, тут уже других вариантов не было.
- Она сказала вчера, что хочет поговорить со мной наедине, - неожиданно для себя сказал я чистейшую правду?
- С чего это? - удивился полковник. - Ты ей что понравился?
- Не могу знать, товарищ полковник, но я решил все-таки попытаться поговорить с ней еще раз. Вдруг это дало бы результат...
- Так ты же идиот, - резко оборвал он меня. - Чего ты тянул до сегодня? Вчера надо было и говорить с ней наедине. Может узнал бы что. Но вы же аналитики чертовы дальше своего носа не видите.
- Виноват.
Полковник отмахнулся.
- Ай ладно. Все мы хороши, раз ее умыкнули прямо отсюда, - он закрыл рот рукой, оперившись локтём на стол, затем отвесив парочку отборных ругательств продолжил:
- Надо найти ее. И тех, кто ее отсюда выкрал тоже. Их тем более. Вы вдвоем тоже присоединитесь к группе оперативников по этому делу. Ни есть, не спать пока не она не будет возвращена на место, понятно? - хотя это и была шутка, мы с Павлом дружно кивнули. - Докладывать мне в любое время. Я спать тоже не буду. Теперь тут никто не будет спать.
Полковник достал из файла две большие черно-белые фотографии и протянул их нам.
Вот, кадры с камер наблюдения. За ней приезжали трое. Один представился офицером ФСО, остальные были якобы конвоирами.
Я посмотрел на фотографии и обомлел: "офицером ФСО" был тот самый загадочный незнакомец, с которым мне довелось встретиться утром.
6.
Конечно же ни в субботу, ни в воскресенье никто никого не нашел. Я и Павел оба этих дня были с оперативной группой по поиску Алисы и мы пересмотрели огромное количество видеозаписей с вокзалов и аэропортов, практически не спав. На еду времени тоже не было, так что полковник, можно сказать, не совсем шутил.
Катя позвонила мне в субботу и сказала, что приедет из Петербурга не раньше середины недели, что в какой-то степени меня почему-то успокоило. Я не хотел пока с ней с ней разговаривать, ведь в любом случае у меня перед глазами возникал бы портрет ее матери в молодости, который даже снился мне ночью в воскресенье, когда я все-таки смог выкроить пару часов, чтобы поспать.
Всю субботу я мучился вопросом рассказывать ли Павлу, что в пятницу я встретил человека, который в четверг вечером забрал Алису из тюрьмы. Мне смущало, что в таком случае мне придется сказать ему и о своих находках в доме матери Кати. В итоге в субботу, в перерыве между изучением записей с вокзалов, я все ему поведал.
- Так вот значило, когда она сказала про рисунок девочки-Алисы, - Павел, как и я, был очень уставшим и не мог раскрыть своего удивления эмоционально, хотя по его лицу было видно, что эти новости его шокировали.
- Да, именно это, - подтвердил я.
- Сюрреализм какой-то...
- Я о том же подумал.
Мы оба закурили, после чего он спросил:
- Почему ты не задержал его?
- А для чего? Я ведь тогда не знал, что он успел выкрасть Алису.
- Это, кстати, большая оплошность с его стороны. Откуда он знал, что мы еще не в курсе?
- По его словам, у него нет выбора, он может мне сказать только то, что может и ни словом более.
- Значит и в действиях они ограничены также.
- Да, они рискуют.
- А зачем? - Павел пристально посмотрел на меня. - Ради чего можно так рисковать, ходить по краю? Ведь не из-за какого-то пустяка все это. Никто не будет лезть в сердце чекизма, чтобы достать оттуда заключенного, это же просто идти в пасть зверя. Тем более никто не будет сразу после этого светиться перед нами. Тут что-то нечисто.
- И очень раздражает то, что мы даже понятия не имеем, с чем столкнулись.
- Вопросы без ответов, - задумчиво сказал Павел. - Не в первый раз мы сталкиваемся с подобным.
- Но никогда еще не было такого мутного дела.
- Да, - согласился он, - здесь даже неясно, какова суть этого дела. Ясно только одно...
- Что ничего неясно, - закончил я.
Павел утвердительно покачал головой.
- Знаешь, - я закурил еще одну сигарету, - мне всегда казалось, что ничего в нашей жизни не происходит просто так. Все имеет какой-то смысл. На самом деле нет случайных встреч, нет случайных событий. Все связано. Как-будто что-то указывает тебе нужное направление. Я много раз замечал, что вещи, казавшиеся неприятными, в итоге приводят к чему-то хорошему. Или, по крайней мере, дают ответы на какие-то вопросы.
- С каких пор ты стал фаталистом? - удивился Павел.
- Это не фатализм.
- Чистейший...
- Нет, я сначала тоже так думал, а потом понял, что это нечто большее. Фатализм - это вера ни на чем не основанная, а здесь, в том, о чем я тебе говорю, есть смысл, понимаешь? - по взгляду Павла можно было сказать, что он не совсем понимает. - В моей схеме события не просто идут по некому неизвестному плану, они идут так, как нужно идти, возможно меняются по ходу действия, но все подчинено одной цели: вывести тебя на правильный путь.