Его губы охватили ее рот с неистовым жаром. Она вся напряглась и попыталась оттолкнуть его. В порыве страсти он перестал сдерживать себя, но тут же оторвался:
— Я прошу простить меня. Я забылся на минуту. Я буду более осторожным, — затем, как в доказательство этому, его руки вернулись на ее лицо и большими пальцами погладили ее щеки, он осыпал ее поцелуями: глаза, виски, щеки. Потом снова слился с ее губами.
Ее руки оказались у него на груди, она ощутила силу толчков его сердца и не сомневалась в том, как трудно ему сдерживать свою страсть. Когда его губы переместились и начали скользить по шее, ее девическая нервозность исчезла. Она совершенно ничего не боялась, она ждала его. Марти обвила его шею руками и откинула голову назад — дрожь прошла по всему ее телу. Его язык нежно коснулся точки за ее ухом, и от этого кровь у нее так и закипела. Дыхание участилось, и она издала протяжный стон. Он с возгласом, выражающим удовольствие, подхватил и понес ее в комнату.
Лунный свет проникал через окно, превращая ее золотистые волосы в сказочное серебро, а его глаза отсвечивали в темноте огнем желания, и она знала, что это только для нее и только из-за нее.
— Вы так прекрасны, — его тихий голос дрожал в тишине, он поднял и разбросал ее волосы по плечам, затем отвел нежным жестом назад. — Мне нравится, что вы высокая и держите себя прямо и гордо. Мне нравится, что не надо наклоняться при поцелуях, — его руки спустились вниз, на грудь, которая была покрыта только тонким полотном рубашки. Его поцелуи были такие опаляющие, что она не могла дышать. Он остановился.
— Нет, не останавливайся, — выдохнула она. — Ласкай меня. Везде, прошу тебя.
Его руки скользнули по ее бокам, затем снова по грудям, нежно касаясь их. Большие пальцы, которые только что водили по щекам, начали осторожно массировать ее соски. С каждым движением остро нарастало удовольствие. Марти никогда в жизни не испытывала ничего подобного… до того, как он запустил руку в вырез ночной рубашки, доставая до груди, затем взял ее губами. Его язык сверлил грудь, ласкал, посасывал, пробовал на вкус.
Эту сладкую пытку почти невозможно было переносить. Она начала часто дышать, как будто в горле было какое-то препятствие, которое нужно было вытолкнуть энергичными выдохами, и уже не могла больше сдерживаться — стала ласкать его тоже. Ее руки пробежали по его шее, по плечам, за воротником его рубашки. Внезапно его голова откинулась, а руки двинулись вниз, и он приподнял ее и плотно прижал к телу. Напряженное состояние его мужского органа, хоть и скрытое джинсами, весьма красноречиво свидетельствовало о его собственном желании. Задыхаясь, она прижималась к нему, когда он затвердевшим орудием приник к ее мягкому животу.
— Да! О да! Не останавливайся, не останавливайся совсем, давай до конца.
Он страстно приник губами к ее губам:
— Я не буду, моя сладость. До тех пор, пока ты не скажешь: я твоя.
Он слегка покусывал ее нижнюю губу, затем проник между губами, так, что они разомкнулись полностью, его язык устремился в ее рот, лаская и исследуя все. Ее сердце билось подобно крыльям воробышка, реагировало на все его прикосновения и ласки, особенно когда чувствовало удары его сердца. Его руки начали ласкать ее спину, вызывая томительное, острое чувство во всем теле.
Ни в стихах, ни в прекрасных сказках, которые читала, она не встречала такого волнующего трепета, такой вершины наслаждения, какую дали ей скользящие, нежные прикосновения рук и губ Кола.
Такое наслаждение! Такой экстаз! Она поступила совершенно правильно, попросив Кола остаться. Даже если никогда больше они не будут вместе, у нее будет эта ночь. Оставшуюся часть жизни она могла бы вспоминать, возвращаться к этому времени и знать, что это была любовь, она любила этого человека целиком и чисто.
Его ласки остановились на ее плечах. Затем, внезапно, он оторвал свои губы от ее и высвободился от объятий.
Ее глаза удивленно раскрылись. Может, она ведет себя слишком смело, бесстыдно? Шокировала его? Почему он отстранился от нее? Нет, она поняла, что он просто сбросил ее ночную рубашку и та уже валяется на полу.
У нее перехватило дыхание. Она понимала, что нагота может вернуть ей стыдливость. Но этого не случилось. Голодный позыв всего ее тела затопил сознание, вызывая непреодолимое желание. Он опустил руки вниз и начал гладить и ласкать ее живот. Она чувствовала, как была охвачена ожиданием, когда он спустится ниже.
Но он остановился. Медленно его взгляд поднимался вверх, до тех пор пока не встретился с ее глазами:
— Вы даже более совершенны, чем я предполагал и воображал.
Ее тело требовало большего, много большего.
— Пожалуйста! — она дотянулась до пуговиц его рубашки и начала расстегивать их. Этим ее жестом он был выведен из оцепенения. Улыбнувшись уголками рта, сам стал расстегивать ворот. Когда это было сделано и рубашка оказалась на полу, ее рука скользнула по его животу, касаясь того места, где была белая, незагорелая, ранее прикрытая джинсами кожа.
Знала бы она, какое первобытное чувство удовольствия дарила ему этими жестами! Он схватил ее руки и прошептал:
— Вы сводите меня с ума!
Ее улыбка стала шире:
— Меня тоже.
Ответная реплика привела его в состояние такого же неистовства, в каком она пребывала сама. Он выкрикнул с содроганием в голосе:
— Поверь, мне действительно необходимо получить какое-то доказательство, что мы не расстанемся!
— Так почему же вы не берете это доказательство так долго?
Выпустив ее из своих объятий, он сел на постель. Когда он отклонился и оказался совсем в тени, ей это не понравилось. Как в таком случае она может запомнить все оттенки, все нюансы их этой ночи, если не видит его?
— Ты не будешь возражать, если я зажгу лампу?
Он приподнялся и пристально посмотрел на нее:
— Извините, я не расслышал, что вы сказали. Если вы не хотите меня, я не буду, я просто думал… — хотя эти слова были произнесены шепотом, они были наполнены страстью и звенели в воздухе.
— Мне очень хочется этого.
Когда они погрузились в эту мучительную мелодию страсти, слезы полились из ее глаз. Зажигая лампу, она смахнула эти слезы и обнаружила, что Кол сбросил свои последние одежды. Теперь был ее черед поразиться увиденному. Свидетельство его страстного желания ее было впечатляющим.
Он улыбнулся с некоторым смущением, когда заключил ее в крепкое объятие и опустил на кровать. Положив ее голову на руку, он мягко погладил по щекам. Его лицо приобрело серьезное выражение, когда он вглядывался в те места, что оставались затемненными.
— Если это сон, то я хотел бы никогда не просыпаться. Я так наполнен желанием обладать вами. Я никогда не думал, что такое возможно. Я надеюсь, что могу вам дать хотя бы частичку тех ответных чувств, что испытываю сам.
Марти высвободилась из объятий, взяла его руку и заставила повернуться к ней лицом. Обняв Кола за шею и почувствовав, как пульсирует кровь у него под кожей, внимательно посмотрела ему в глаза:
— Ты… чудо. Потому что ты пришел в мою жизнь, когда я была уверена, что она полностью потеряна. Ты пришел и предложил такую жизнь, которая полностью зачеркнула предстоящие годы пустоты и скуки. Когда… — ее слова умерли на губах — его руки окутали всю ее нежностью и лаской.
Дрожа от возбуждения, она начала перебирать его золотистые волосы, еще более золотые в свете лампы. Его великолепные скульптурные плечи были тоже омыты теплым светом. Она хотела запомнить его всего, заполнить всю свою память его образом. Она чувствовала его руки, осторожные, но уверенные, двигающиеся все ниже к талии, затем к бедрам. Придвинувшись ближе и плотнее к его телу, она расслабила и раскинула бедра. Кол просунул колено между ее ног. Его мужская напряженная плоть пульсировала у нее на бедре, когда его рука нашла путь в то место, куда он стремился попасть, и она страстно желала, чтобы он оказался там как можно скорее. Палец двинулся внутрь, а затем вверх, к пылающему от страсти, самому чувствительному месту женского тела.