— Это было бы так справедливо. Ничего бы не было более правильным в этом мире.
Он был так созвучен ей, он читал ее мысли. Она погладила рукой его лоб, склонила голову ему на грудь.
— Я знаю.
— Я поговорю с твоими родителями в воскресенье. Я думаю, что они поймут.
Она прервала его, и все ее муки снова вернулись к ней:
— Они не поймут. Я говорила тебе, что моя мать для себя все уже решила раз и навсегда.
— Так же и я, — он поцеловал ее в макушку. — Если они хотят иметь состоятельного зятя, я скажу им, какой торговый бизнес мы будем развивать.
Она снова порывисто обвила его шею руками. Он был все еще ее, принадлежал ей.
— Я уверена, что это запомнится мне до конца моих дней. Но я боюсь, ведь моя мать происходит из семьи банкиров, с Востока. Она встретила моего отца, когда он возвращался из Англии, где получил приз на выставке за племенного быка. Он был гостем маминой семьи, просто как продавец скота. Они встретились в том месте, где он жил летом, в Матас Винеярде. Мама рассказывала, что в то время была в таком глупом возрасте, что подумала — было бы очень романтично убежать с ковбоем с Дикого Запада. Хотя она любит папу, я знаю, но горько сожалеет о том, что оставила в той семье все свое богатство.
— И поэтому теперь ты хочешь подчиниться ее воле? Ты хочешь вернуть это богатство?
— Боже, нет, но я пыталась и не смогла переубедить ее!
— Тогда, если это невозможно сделать, давай уедем на Дикий Запад. Поедем со мной в Салинас, — его убежденность была такой твердой. Она это почувствовала даже по тому, как он сжал ее руку и прижал к себе. — Я начну сразу же работать с отцом.
Марти заглянула ему в глаза:
— Ты сделаешь это для меня? Я думаю, что тебе будет ненавистна жизнь в четырех стенах.
— Мы можем накопить денег, купить немного земли, завести несколько голов скота, и, таким образом, у нас будет возможность жить и работать на свежем воздухе. Это была бы хорошая жизнь. Я обещаю. Когда у нас появится желание, мы можем поехать подышать морским воздухом — это в паре часов езды верхом до Монтерея, а до Сан-Франциско менее чем сотня миль.
— Но что скажет твоя семья? Привел в дом девицу, которую знаешь едва ли двадцать четыре часа!
— Мои родители полюбят тебя еще и за то, что ты возвращаешь меня домой. Кроме того, как можно тебя не полюбить? Все, что касается тебя… все. Мы поедем через долину до Сан Луис Обиспо и можем там обвенчаться перед тем, как отправиться к нам, — он прижал ее к себе, подавляя ее волю своей силой. — Скажи «да». Пожалуйста.
Но могла ли она рисковать? Страх сковал ее изнутри. Когда ее родители обнаружат, что она уехала, то бросятся вслед за ней. Отец спустит шкуру с Кола. Но как узнают, где они укрылись, если никто не скажет им? Она могла бы оставить записку, чтобы они знали, что она в безопасности, но при этом не назвать имя Кола и где они поженятся, где будут жить. Когда ее родители остынут, она смогла бы написать им подробнее, сообщить, где она. Это сработало бы. Это, действительно, могло бы получиться.
— Марти! — выражение его лица показывало, что это последний шанс принять решение.
— Да! — воскликнула она и поднялась на носочках, чтобы дотянуться до его губ. — О, да!
Страстного поцелуя, которым она хотела одарить его, не получилось. Вместо этого он пристально взглянул на нее, запустил пальцы в ее волосы и, после порывистого вздоха, приник к губам с необыкновенной нежностью:
— Ты об этом не пожалеешь, никогда.
— Я знаю, — ощущая некоторую слабость, она опустилась на траву.
Они вспомнили, что Каули могут вернуться с минуты на минуту.
— Будет лучше, если мы поспешим со сборами, пока управляющий не вернулся, а то возникнут проблемы.
Кол улыбнулся, обнаруживая милые ямочки.
— Я пойду седлать коней, — он зашагал рядом с ней. — Когда-нибудь, если мы приедем сюда навестить родителей, извинюсь за этот поступок.
— Да, — сказала она, ее доверие нарастало. Ее родители должны принять ее замужество и пригласить их вернуться. Она хочет пережить свои мечты, а не мечты ее матери.
Она ощутила такой прилив радости, что рассмеялась и бросилась бежать, высоко подбрасывая подол юбки. Затем, подхватив подол, стремительно бросилась вниз с холма, под уклон.
— Спорим — ты не догонишь меня!
Марти слышала его смех, затем радостный возглас, перед тем как он побежал за ней. Она летела через луг. Она была уверена, что на этот раз победит его в беге.
Раздался острый треск винтовочного выстрела. Марти остановилась и огляделась вокруг, когда шум от выстрела эхом прокатился по долине и начал затихать вдали. В паре сотен ярдов на запад Бен Каули скакал во всю мочь, в руках у него была винтовка. Марти обернулась в поисках Кола. В первое мгновение она не видела его. Затем увидела белое пятно его рубашки, его голубые джинсы, среди маков, в траве. Он лежал неправдоподобно неподвижно.
Холодок пробежал у нее по спине.
Он лежал как мертвый.
— Кол?
Он не пошевелился.
— Кол! — Марти подбежала к нему. Опустилась на колени и перевернула его. Слева, под ребрами, растекалось большое кровавое пятно. Она закрыла это место рукой и взглянула в его лицо. На нем застыло прекрасное выражение, его глаза были широко открыты, но ничего не видели.
— Нет! — этого не могло быть. Марти бросилась ему на грудь, приложила ухо к сердцу, слушая его удары. Не было даже малой надежды.
— Марти!
Она поднялась.
— Марти! — перед ней было лицо Бена. — С тобой все в порядке? Я остановил его, пока он не схватил тебя.
— Схватил меня?
О чем он еще говорит? Разве он не видит? Она попыталась оттолкнуть его. Но он держал ее крепко и сильно встряхнул:
— Он что-нибудь сделал с тобой?
— Он мертв.
— Да, я знаю, — он встряхнул ее снова. — С тобой все в порядке?
Боль пронзила ее сердце, и она отвернулась к воде. Кол… Все… Все рухнуло. Слезы хлынули у нее из глаз, вниз по лицу, и она знала, что вместе со слезами из нее, так же как у Кола с кровью, уходит жизнь. Слезы, слезы возможного счастья рекой вытекали из нее. Они предназначались Колу. Она должна бы сделать это раньше, сберечь его, пока не стало слишком поздно. Она не могла терять его сейчас, они только начали жить вместе… «Кол, подожди меня. Пожалуйста. Подожди…»
Холодный ветер обдувал лицо Бренн, высушивая ее слезы. Смахивая их, она взглянула через занавеску во двор и почувствовала холодную влажность дождя, идущую из окна. Она застыла в неподвижной позе до тех пор, пока не осознала, что это сон, только сон и ничего больше. Но несмотря на это, она чувствовала эмоциональную разбитость.
Она включила свет и взяла часы, лежащие на прикроватной тумбочке. Десять минут восьмого.
Не может быть, ведь еще так темно. Тогда вспомнила, что не переводила время. В Нью-Йорке Рон уже сейчас собрался на работу. Она могла бы позвонить ему и вернуться в реальность. Помня, что телефон в библиотеке, Бренн мигом сбежала вниз и включила свет.
Он ответил с третьего звонка.
— Да? — он говорил немного раздраженно.
— Привет, это я.
— Ты уже дома? Как дорога?
— Нет. Я все еще в Калифорнии. Адвоката нет на месте, и поэтому вернусь только завтра. Я поехала на ранчо и провела ночь здесь.
— Великолепно. Конечно, лучше все посмотреть на месте. Как твое первое впечатление?
Бренн сообщила ему о своих первых впечатлениях о долине:
— Это на самом деле прекрасное место.
— И достаточно близко расположено от Бакерсфилда? И можно все это разбить на участки?
— Рон, может быть, мы поговорим об этом позже? Я только что проснулась и пришла в себя от самого тяжелого кошмара в моей жизни. И мне было необходимо убедиться, что ты на месте.
— Конечно, я здесь. Я всегда думал, что мы доверяем друг другу.