Там нет мачете, но снаружи вдоль крыльца медленно движется тень.
– Технически, – раздается музыкальный голос из темноты, и я узнаю его, но не могу вспомнить откуда. Тень ступает на карниз оконного проема и заслоняет свет уходящего солнца. Мой желудок сжимается, когда я представляю, что может случиться. Но прямо передо мной возникают короткие светлые кудри, красивое лицо и пронзительные голубые глаза, – ты живешь подо мной.
К черту меня, это Вероника Салливан.
– Есть ли еще что-нибудь, что вы хотели бы сказать обо мне? – продолжает она. – Потому что правильнее всего было бы сказать это мне в лицо.
Вероника молча смотрит на нас и ждет. Она не входит в здание, а остается на подоконнике. Она достаточно смелая, чтобы посмотреть Мигелю прямо в глаза, потом Сильвии и, наконец, мне.
– Мы ничего такого не имели в виду… – начинает Сильвия.
– Мне все равно. – Голубые глаза Вероники так холодны, что я удивляюсь, как наше дыхание не вырывается белым облаком, как на морозе.
Должен признать, что не так уж много людей могут заставить меня чувствовать себя дерьмово, но ей это удалось, и странное ощущение возникло от одного взгляда совершенно незнакомого человека.
– Где ты их взял? – Она тычет подбородком в сторону бумаг в моей руке. Судя по ее тону, она явно разозлилась.
И без того удушливый свет еще больше тускнеет, когда в проеме рядом с ней появляется еще одна тень. Назарет Кравиц прислоняется спиной к раме и смотрит на нас так, словно ему скучно. Шестое чувство подсказывает мне, что он на самом деле оценивает меня, будто перед дракой, и это странно, потому что, по слухам, он один из тех людей, которые за мир любой ценой.
– Лео прислал сообщение, – говорит Кравиц. – Он был на третьем этаже и сказал, что у нас намечаются гости.
Она смотрит на него, и я понимаю: что-то в его словах беспокоит ее.
– И что это должно означать? – спрашиваю я.
– Откуда у тебя эти бумаги? – снова спрашивает Вероника.
– Я их нашел.
– Где? – Она толкает меня.
– Какие-то проблемы? – голос Кравица становится низким.
Прежде чем она успевает ответить, они вместе резко поворачивают головы к парковке у главной дороги.
– Полиция уже здесь! – кричит кто-то, и кровь ударяет мне в голову.
Остальные бросаются к выходам, и звук бегущих шагов по кафельному полу громко отдается в ушах.
Мигель и Сильвия быстро исчезают в ближайшем проеме.
Кравиц неторопливо спрыгивает с помоста, и я снова смотрю на Веронику. Она все еще стоит там, наблюдая за мной своим ледяным взглядом, совершенно не обращая внимания на то, что все остальные спасаются бегством.
– Сойер! – кричит Сильвия. – Идем отсюда! Людей, которых здесь ловят, арестовывают
Да, это правда, но Вероника остается на своем месте, словно бросая мне немой вызов. Как будто дает понять, что в состязании по стрессоустойчивости она победит. Правда? Чем дольше она здесь остается, тем сильнее моя кожа вибрирует от этого сладкого порыва. Я хочу принять ее вызов, это адреналиновое испытание.
– Сойер! – кричит Мигель. – Идем отсюда!
– Наши родители разозлятся, если нас поймают! – Сильвия тянет Мигеля за руку, и ее взгляд устремляется на меня.
Мама.
Люси.
=Я за них отвечаю.
Сильвия.
Мигель.
=Я должен делать то, чего от меня ждут.
=Но я не хочу отворачиваться.
Черт.
Вероника наклоняет голову в мою сторону с понимающей ухмылкой, которой я завидую. Такая же, что растягивает мое лицо всякий раз, когда я стою на краю обрыва, которая появляется, когда сердце бьется так быстро, что, кажется, вот-вот вырвется из груди. Мой кайф.
Ее ухмылка – подтверждение: она выиграла этот раунд, и это вызывает уважение. Не знал, что у этой девчонки стальные яйца.
Я проигрываю в гляделки Веронике и вылетаю в окно. Одинокий вой сирены – единственное предупреждение от копов, что они уже в пути. Теперь я бегу и очень быстро. Быстрее, чем Сильвия и Мигель. Так быстро, что догоняю их и теперь лидирую на пути вниз.
Когда мы оказываемся достаточно далеко, в безопасности густой листвы, я поворачиваюсь и с благоговением смотрю вверх на маячащее серое здание. Два полицейских поднимаются по ступенькам, а затем три фигуры лениво спускаются с кирпичного крыльца на противоположной стороне. У одной из них светлые кудри. Это Вероника, Кравиц и Уиллинг. Все они идут так, словно прогуливались по парку, а не были преследуемы полицией. Вероника, кажется, меньше всех взволнована происходящим.