Полуэльф опустился на колени и продолжает опустошать желудок. Старается не смотреть в сторону леса, лицо вытянулось. Я осторожно заглянул в телегу, забрался внутрь. Девочка лежит, раскинув руки, головой на мешке с провизией. Грудь медленно поднимается и падает, кровь из носа остановилась. Но выглядит бледнее нежити.
Коснулся шеи, пульс есть, но будто прикоснулся к лягушке. На кончиках пальцев остался липкий и холодный пот.
— Так... — Пробормотал я, поворачиваясь к Элиасу. — Есть идеи, что это было?
— Ты у меня спрашиваешь?! Она с тобой была!
— Так, мне её ведьма всучила!
— У неё спрашивать надо было!
— Проклятье... я такого даже во время войн не видел. — Сказал я, осматривая бойню и покрасневшие деревья. — Демон?
— Не похоже... у них же, ну ты знаешь, одежда есть, оружие, гонор похлеще твоего. А тут... даже не знаю, как зверь какой.
— Ладно... потом с этим разберёмся, но ты мне напомни, на всякий случай не злить её.
— Ага, ты мне тоже. — Пробормотал Элиас, утирая рот рукавом и сморкаясь, поочерёдно зажимая ноздри.
Ваюна бессвязно залепетала, смахнула невидимую муху с лица и перевернулась набок. Я осторожно укрыл её плотной тканью, действуя осторожно, как с ядовитой змеёй. Перебрался на козлы и тронул поводья. Лошадь с готовностью двинулась с места. Чудо, что она не свихнулась от ужаса.
Водяной пыли в порывах ветра всё больше, гром опускается ниже и будто гремит в метре над головой. Бойня осталась позади, а дорога углубилась в лес настолько густой, что даже молнии едва рассеивают тьму. Поколебавшись, достал масляный фонарь и повесил на специальный шест. С трудом разжёг и закрыл стеклянную дверцу.
Слабый свет раздвинул тьму, и лошадь пошла бодрее, меньше прядая ушами от ударов грома. Полуэльф тревожно косится на небо, откашлялся в кулак и сказал:
— Знаешь, мы оба герои и всё такое, но... промокнуть не особо хочется.
— Постоялого двора не вижу.
— И не увидишь ещё долго. Нужно найти место, пока земля не промокла.
Остановились под раскидистым дубом. Элиас торопливо стреножил лошадь и вместе принялись возводить навес из плотной ткани. Подобие шалаша над повозкой, от ветра не защитит, но лучше, чем ничего. Задний борт повозки, откинули расстелили внутри спальники, переложили Ваюну. Выкопали ямку и развели в ней чахлый костерок. Свет масляного фонаря и живого огня создаёт причудливый танец теней, разрываемый вспышками молний. Ветер проминает «стенку» подобия шатра. Девочка посапывает во сне, бормочет и прижимает к себе скомканное одеяло.
Элиас сгорбился у костра, вытянув руки к огню, поигрывает пальцами, будто перебирая нити.
— Знаешь, сегодня первая ночь за последние семьдесят лет, когда я не валяюсь пьяный в канаве.
— Сочувствую, дружище.
— Спасибо, это действительно ужасно... Надо будет разжиться арбалетом.
— А почему не луком? Эльфы же обожают их.
— Я не совсем эльф, как ты мог заметить.
Замолчали, очень не хочется возвращаться к разговору о теневой твари. Но другие темы на язык не лезут.
— Я вот думаю, — начал Элиас, подбрасывая в огонь тонкие веточки. — А ведь это можно использовать против Геора, или против Сквандьяра и Малинды. Только представь, твоя подопечная вытягивает руку, и два урода превращаются в фарш, прежде чем успеют хрюкнуть.
— Нет. — Отрезал я, ткнул пальцем в полуэльфа. — Они мои.
— Как благородно, только учитывай, что они теперь куда сильнее, особенно Геор.
— При чём тут благородство? Я хочу сам их убить, хоть ядом, хоть ножом в спину, хоть спящих. Но сам, вот этими вот руками!
Гром затих, поблёкли молнии и на мир обрушился ливень. Потоки воды зашуршали в кроне, забили о навес, стекая на землю. Резко похолодало.