— Мы пытались, но... не очень получилось.
— Вот поэтому я тут.
— Поясните?
— Скажем так, если в шахтах Георовой деревни прячется монстр, это одна история, а вот если его убьёт другой герой, то это совершенно другая история. Которую Его Святость может использовать. Вы меня понимаете?
— Кажется, да, но не сильно...
— Всё просто мой дорогой друг. Я убиваю монстра, а вы всем говорите, что я обычный путник. Новый герой, если так угодно. При этом даже не заикаетесь о моей связи со Святыми Землями. Таким образом, вы спасаете свою шкуру, а Его Святость получает красивую историю. Ну знаете, славный оплот света подвергся нападению, но Сам Свет послал героя, который спас простой люд.
— А если вы не справитесь?
— Придёт другой, — с хитрой улыбкой ответил я и добавил зловеще, — а может... вам лучше не думать об этом. Так что, донесите до своих людей, что никакого ревизора к вам не прибывало.
Велерд торопливо кивнул, на лице отразилось безмерное облегчение. Я подцепил кусочек сыра, обмакнул в мёд и отправил в рот. Улыбнулся и добавил с зловещим шёпотом:
— Но позаботьтесь, чтобы когда ревизор прибудет, ему ни пришлось вас повесить.
— С-с-спасибо...
***
Вход в шахту похож на дыру в земле, над которой построили навес. Стены укреплены промасленными балками, проложены дорожки для тележек. В стороне от входа навалена куча породы, которую просеивают и промывают. Работники собирают сияющие крупицы, ссыпают в кожаные мешочки.
Солнце клонится к закату и к шахте подтягивается стража с копьями. В жаровни засыпают уголь и пучки трав, кто-то громко шепчет молитвы, и все смотрят на меня. Я стою у входа с мечом в руке и смотрю во тьму, гадая, что же ждёт внутри. Велерд со жрецом стоят поодаль, что-то обсуждают.
Отсюда видно, как с полей ведут скот. Лента реки сияет, как жидкое золото, отражая свет умирающего солнца. Прохладный ветер толкает войти в шахту, запутывается в волосах.
Я глубоко вдохнул, выдохнул и шагнул в темноту.
Глава 10
Темнота подбирается к выходу из шахты, сгущается и тянет ко мне чернильные нити. Мёртвая сталь отражает свет заходящего солнца, вспыхивает в покачивающейся руке. Я остановился на границе света и тьмы, взял висящий на балке фонарь и поджёг. Слабый огонёк затрепетал в стеклянной клетке. Тьмы оскорблено попятилась, сгустилась у стен и за балками.
Звук шагов умирает по мере удаления от входа. Народ любит приговаривать, что есть три типа людей: живые, мёртвые и те, кто в море. Они ошибаются, их четыре. Все забывают про спускающихся под землю.
Воздух уплотняется, полнится запахами пота и каменной пыли. Иду вдоль ржавых рельсов с замершими вагонетками. Помнится, дед хотел проложить такие на поверхности, но передумал. Слишком большие затраты и обслуживание. Да и толку нет, что по колее лошадь тянуть будет, что по дороге.
Остановившись, достал карту, выданную главой, сверился и свернул в один из боковых туннелей. На балках тлеют масляные лампы, пламя умирает на фитилях. Испускает струйки дыма, которые тут же пожирает мрак.
— Пу-пу-пууу... — Протянул я, просто чтобы услышать хоть что-то кроме звука собственных шагов и стука сердца.
Мёртвая сталь кажется тяжелее обычного, но это вина ослабшего тела.
Туннель идёт вниз, в пол вбиты балки, образующие подобия ступеней. Свет фонаря выхватывает то потолок, то стены, но не конец туннеля. Будто он опускается в бесконечность.
— Ладно, подумаешь, прибью парочку монстров. — Пробормотал я, покачивая клинком и внутренне проклиная принятые решения и самого себя.
В темноте время течёт иначе, смазывается и исчезает. Есть только ты, узкий луч от фонаря и неизвестность. Свернув в очередной боковой туннель, оказался на месте расправы над поисковым отрядом. Круглой «зале» на пересечении нескольких рукавов. Фонарь выхватывает из мрака лужи запёкшейся крови на полу и потолке.