Для фермы был выбран участок земли вблизи деревни Какоягуа, которым семья Мацуно владела еще с довоенных времен. Прежде он был на отшибе, так как туда вела всего одна тропинка, вьющаяся по лощинам, стиснутым с двух сторон высокими холмами, но сейчас проложили мощеную дорогу, и появилась возможность покрывать расстояние до Мехико всего за четыре часа.
Примерно на середине крутого склона, спускавшегося к покрытой валунами дикой пустоши, стояла церковь, выстроенная из камней древней ацтекской пирамиды на горе, а вокруг нее несколько жмущихся друг к другу домиков — деревенька. Ниже, рядом со впадиной, которую затопляют в сезон дождей воды реки, простирался кусок земли с редкими растущими на ней ивами. Вырыв колодцы, чтобы не остаться без воды в засушливый период, сразу же приступили к строительству фермы. Серхио Мацуно затевал это новое дело, надеясь со временем дать работу и молодым индейцам, и метисам, и поселившимся в Мехико мексиканским японцам, которые будут жить здесь все вместе и вполне обеспечат свое существование.
Землю расчистили от валунов, и, как все и планировалось, цветы и овощи, выращенные на ферме, вскоре начали поступать в город: сначала по дороге, пересекавшей пустыню, потом поднимаясь вверх на поросшую лесом возвышенность, потом спускаясь вниз, в долину по другую сторону гор, и наконец в плотно застроенные районы на подступах к городу. Но потом наступил спад мексиканской экономики; продолжаясь несколько лет, он вверг в кризис и фабрику, поставлявшую соевый соус, и ферму. Снова вынужденный к решительным мерам, Мацуно сократил производство соевого соуса и создал на основе фермы кооператив.
Дед Мацуно, непреклонный противник насилия, почерпнувший свои убеждения в христианстве, уехал в Мексику, стремясь избежать призыва на военную службу в Японии, и дальше, во всех поколениях, жизнь семьи была тесно связана с церковью. Так что теперь Серхио Мацуно передал ферму в дар церкви Какоягуа и, заручившись поддержкой христианских общин, отправился на Гавайи и в Японию — собирать средства для задуманного им коллективного начинания единоверцев. Особенно удачной — благодаря твердому курсу валюты — оказалась поездка в Японию.
На обратном пути он остановился в коммуне, созданной в Калифорнии. Ее члены знали о нем довольно давно и были постоянными покупателями «Salsa Soya Mexicana», так как соус производили без консервантов, да еще и в условиях конкуренции с международными корпорациями. В коммуне его познакомили с Мариэ. И не исключено, что именно Мацуно подал ей мысль обратиться в Японию с просьбой собрать деньги, необходимые для возвращения девушек домой.
Решив финансовые проблемы, Мацуно искал теперь человека, который стал бы душой фермы в период ее превращения в объединенное религиозными идеями общее дело и правильно ориентировал бы всех работников, в первую очередь молодых индейцев и метисов. Конечно, ими руководил священник. Но он мечтал и о наставнике-мирянине, который работал бы вместе со всеми, но обладал авторитетом, делающим его центром, вокруг которого сплотятся остальные. Именно об этой не проясненной части своего плана он хотел посоветоваться с главой калифорнийской коммуны… Когда ему рассказали о трагедии Мариэ Кураки, приехавшей из Японии и живущей на территории коммуны с группой, именующей себя Круг, он сразу загорелся. Однако я не стану пересказывать, как он сумел убедить Мариэ принять на себя задуманные им обязанности, пусть лучше это сделает письмо самой Мариэ.
…Миё и другие не устают повторять, что во всех уговорах Мацуно чувствуется двусмысленность. Думаю, что они уже сообщили вам, что о нем думают. По сути они правы: двусмысленность тут присутствует. Но когда на моем пути появлялись люди такого типа, я всегда находила способ неплохо с ними поладить. То, что Мацуно не пытается маскироваться, и было, может быть, главной причиной, заставившей меня всерьез подумать о возможности примкнуть к его начинаниям на ферме в Какоягуа. Он, похоже, настроен очень серьезно и явно стремится поверить, что из «двусмысленного» предложения способно возникнуть то, что можно, пожалуй, назвать «однозначным». Однако несмотря на все его лукавство, вы сразу чувствуете, что он воспитан в трудолюбивой христианской семье, на протяжении трех поколений решительно отдающей себя делу, чтобы каждое воскресенье так же решительно забыть о нем и отдаться молитве.