Он посмотрел на нее с насмешливой укоризной. Но глаза у него сверкали сильнее, наполняя ее воспоминаниями о том, как она видела этот блеск раньше.
— Ты в самом деле меня ненавидишь.
— Я же тебе говорила, — хрипло ответила она.
— Это предназначалось для нашего вечернего десерта.
На сей раз она сначала сглотнула, прежде чем ответить, и голос у нее прозвучал яснее. Сильнее.
— Можешь поверить мне на слово, было вкусно.
Глаза у него сверкнули еще ярче.
— А тебе придется чем-то возместить мне потерю шоколада.
— Лучше прикажи тому, кто увел мою яхту, привести ее назад. Тогда все твои десерты будут в безопасности.
На сей раз он снова удивленно поднял брови:
— Ты намерена портить еду?!
Она прикусила губу, чтобы не хихикнуть.
Яннис обладал чувством юмора. Подобно его сексуальной улыбке, великолепному лицу и сказочному телу, чувство юмора дополняло обаяние, которое окутывало ее.
Он умел ее насмешить и довести до оргазма одновременно; вдруг на нее нахлынули воспоминания о том времени, когда она расхаживала по вилле и парку в одном саронге, под которым ничего не было, а когда он пытался ее схватить, она убегала, смеясь над ним и призывая поймать ее. Она вспомнила, как он поймал ее на этой террасе. Усадил на барную стойку и вошел в нее, а она по-прежнему смеялась…
Она попыталась оттолкнуть воспоминание, но было уже поздно. Внизу живота разгорался огонь. Она с трудом сдерживалась. Еще немного, и она начнет извиваться и выдаст себя.
— Если не пригонишь мою яхту назад, тебе, наверное, стоит повесить замок на дверь кухни. Кто знает, что еще мне захочется попробовать? — сказала она, радуясь, что ее голос звучит уверенно и беззаботно.
— Кто-нибудь тебе понравился во время твоих путешествий? — спросил он.
Облегчение тут же прошло. Она замкнулась:
— Не твое дело!
Он приблизил к ней свое лицо и без намека на юмор сказал:
— Мое, glyko mou. Ты моя жена.
Он был так близко, что его теплое дыхание щекотало ей кожу.
Ей захотелось отступить, но сзади уже не было места. Прислонившись к барной стойке, она завела себя в ловушку.
Глядя ему в глаза, она призвала на помощь остатки силы и здравого смысла:
— Только на бумаге. И то, что я твоя жена, не делает меня твоей собственностью.
— Нет, не собственностью, но ты всегда будешь моей.
— Марла в курсе, что ты так думаешь? — Имя личной помощницы слетело с ее губ, прежде чем она поняла, что собирается заговорить о ней.
Он попятился.
— Ты еще с ней? — продолжала Керен, пользуясь случаем перейти в наступление…
Керен забыла, как это имя ее ранило. Ей в сердце как будто вонзили раскаленный клинок.
— Между мной и Марлой ничего не было, — парировал Яннис. — Я тебе уже говорил.
— Я имею в виду — после того, как я ушла, — пояснила она, погрозив ему пальцем. Лучше продолжать говорить и наступать на него. Да, так лучше!
Эмоции, не имевшие ничего общего с желанием, снова вскипали в ней, и она боялась: как только она замолчит, из глаз брызнут слезы. — Очень надеюсь, что ты уже не с ней — и, кстати, не с кем-то другим. Конечно, я понимаю, что, угнав мою яхту и вынудив меня остаться здесь, ты просто так злобно шутишь. С другой стороны, твоей любовнице, наверное, неприятно, что ты играешь в игры со своей женой, хотя уже не живешь с ней, или…
От ярости его красивое лицо перекосилось. В тот же миг его сильная рука обвила ее талию, оторвала ее от земли, прижала к его крепкой груди, и все слова растворились от прикосновения губ Янниса.
Глава 4
Поцелуй оказался страстным. Зверским. И таким же диким был ответ Керен. Она схватила его за плечо, и ее губы разомкнулись, когда их рты слились в жаркой схватке, исполненной безудержной страсти. Наконец, их руки сплелись, а тела так тесно прижались друг к другу, что ничто не могло их разделить.
Может быть, если бы у нее в памяти не было таким свежим недавнее болезненное воспоминание об их совокуплении, полном радости и страсти, Керен на какое-то время забылась бы в безоглядном желании, которое мгновенно выросло словно из ничего. Но когда ее оторвали от земли и усадили на барную стойку, на смену желанию пришел страх. Она отвернулась и уперлась ладонями ему в грудь:
— Отойди от меня!
Яннис сразу же выпустил ее и сделал шаг назад. Тяжело дыша, не мигая и сжав зубы, он смотрел на нее в упор.
Боясь, что ее слова не сочетаются с бушующей в ней страстью, она соскользнула с барной стойки и, поскольку ноги подгибались, пошатываясь, подошла к бассейну и нырнула в воду.