Один раз я пошла в парк Кашине одна. Почти сразу мне стало скучно, и я направилась домой. Уже давно я заметила, что сзади идет какой-то мужчина, — куда я сворачивала, туда сворачивал и он, я шла быстрее, он тоже убыстрял шаг. Сначала я не подумала ничего плохого, но потом убедилась, что он идет за мной, и страшно испугалась. Не оглядываясь, я почти побежала, торопясь скорее выйти из безлюдного парка. Наконец мне удалось выйти на ярко освещенную улицу. Мне вспомнился случай в Берлине, который тогда вовсе не произвел на меня никакого впечатления. Мама как-то объявила мне, что меня приглашают в кино наши знакомые, которые были нашими соседями в Финляндии, теперь жили в роскошной берлинской квартире. Я пойду с ними в кино, в самый лучший берлинский кинотеатр на Таунциенштрассе! Там шел новый фильм с Эмилем Яннингсом, мне ужасно хотелось на него попасть, — но как это сделать, когда там были строгие порядки и детей до шестнадцати лет не пускали? Другое дело, если я пойду со взрослыми. Мама постаралась придать мне взрослый вид. Я надела новый светлый костюм с темной отделкой маминого шитья, белые туфли с небольшим каблучком. На голове у меня была мамина белая шляпа с большими полями, и мама собственноручно — о чудо! — напудрила мне нос. В этом костюме, с напудренным носом я показалась сама себе необыкновенной красавицей. Был чудесный летний день. Проходя по улицам, я все время всматривалась в свое отражение в витринах, поворачивалась боком и фас.
Так я подошла к входу в кинотеатр и стала ждать своих знакомых, прохаживаясь с независимым видом и все косясь на свое отражение в стекле витрины с фотографиями артистов. Увы, время шло, а их все не было. Вот прозвенел первый звонок, второй, третий… Последние запоздавшие зрители торопливо прошли, и я погрузилась в отчаяние.
Я уже не вглядывалась в витрины — с самым жалким видом, едва удерживаясь от слез, я пожирала глазами вход, все еще надеясь, что случится чудо и я увижу знакомые фигуры. В этот тягостный момент я вдруг услышала чей-то голос:
— Что, ваш знакомый не пришел, фрейлейн? И вам очень хочется посмотреть этот фильм?
Я живо обернулась: передо мной стоял солидный господин с золотой цепочкой на животе, с котелком на голове, с тростью с набалдашником в руке. Его маленькие глазки так смотрели на меня, что я расчувствовалась чуть ли не до слез и стала с жаром объяснять ему, как я страшно хочу попасть на этот фильм и как дурно поступили мои знакомые, что не пришли.
«И что теперь делать? — вопрошала я незнакомца. — Ведь у меня и денег-то на билет нет!..» И вдруг этот человек говорит с очаровательной улыбкой:
— У меня как раз есть два билета, хотите пойти вместе со мной?
Я едва поверила своим ушам — как, этот милый, бескорыстный человек хочет задаром провести меня в кино?! Конечно, я восторженно согласилась, и мы прошли благополучно через контроль в темный зал, где уже показывали журнал. Потом зажегся свет и мы уселись на великолепные места посередине зала — я знала, что эти билеты самые дорогие. Мой спутник галантно вытащил из кармана кулек с необыкновенно вкусными шоколадными конфетами. И тотчас же я принялась поедать конфеты, хохоча от избытка счастья и оживленно рассказывая всякую всячину доброму джентльмену, который слушал с большим вниманием, что тоже очень льстило мне. Когда в зале стемнело, я устремила все внимание на экран и совершенно забыла про конфеты и своего спутника. В антракте мой спутник весьма галантно угостил меня эскимо, слушая мои восторженные высказывания насчет фильма и внимательно глядя в глаза.
После сеанса, когда мы выходили из кинотеатра, он спросил: не пойду ли я с ним в ресторан?
— Как это в ресторан? — воскликнула я. — Я не могу, меня будет ждать мама!
— Позвольте вас спросить, милая фрейлейн: сколько вам лет? — задал он вдруг странный вопрос.
— Мне двенадцать лет, — отвечала я с недоумением.
И тут мой спутник захохотал. Он долго смеялся, а потом стал очень серьезным и сказал:
— Запомни, что я тебе скажу, девочка. Никогда не отвечай чужим мужчинам, когда они с тобой заговаривают, и никогда не принимай от них никаких предложений насчет кино, ресторанов и прочих увеселений. А на этот раз скажи спасибо, что попался тебе я, а не какой-нибудь мерзавец.
Он проводил меня до трамвая, сунул в руку еще один кулек с конфетами и помахал мне котелком.
Когда я рассказала все это маме, она была почему-то потрясена, белую шляпу, к моему большому огорчению, отобрала и нос мой больше никогда не пудрила.