— А если они не получат следующее письмо?
«Или мы погибнем раньше, чем успеем его написать», — подумала я.
— Да, уж лучше ничего им не рассказывать. Не сейчас.
Я подвинулась ближе, прильнула к нему, и он обнял меня. Некоторое время мы сидели тихо, встревоженные и скорбящие, но нас успокаивали мысли о Роджере, Бри и детях.
Из хижины доносились звуки. Сначала все притихли, ошеломленные, но обыденность брала свое. Дети не могли долго молчать, и сейчас из-за двери слышались тоненькие голоса, которые задавали вопросы и просили еду. Малыши о чем-то возбужденно переговаривались, довольные, что их не отправляют спать, несмотря на поздний час, и их болтовня пробивалась сквозь звяканье посуды и звуки приготовления пищи: для поминок готовили лепешки и пироги с мясом — миссис Баг была бы довольна. Внезапно из трубы вылетел сноп искр и рассыпался вокруг крыльца падающими звездами, ослепительно яркими на фоне темной ночи и свежего белого снега.
Джейми покрепче прижал меня к себе и вздохнул, любуясь красивым зрелищем.
— Так что ты там говорила про белый снег, который сверкает как днем? — Знакомая строка звучала непривычно от мягкого горского выговора. — Это стихи, да?
— Да, правда, не совсем подобающие для бдения над покойником: шутливое рождественское стихотворение про визит святого Николая.
Джейми фыркнул, его дыхание повисло белым облачком.
— Не думаю, что слово «подобающий» имеет какое-то отношение к бдению или поминкам, саксоночка. Дай скорбящим достаточно выпивки, и они затянут: «А ну-ка, передай бутылку» — и пустятся в пляс во дворе под луной.
Я сдержала смех, но очень живо представила себе эту картину. Чего-чего, а выпивки у нас хватало: бадья свежего, недавно сваренного пива стояла в кладовке, а Бобби принес из амбара бочонок виски, припрятанный для непредвиденных случаев. Я подняла руку Джейми, поцеловала холодные костяшки пальцев. Отчаяние и растерянность постепенно проходили, мы все сильнее чувствовали пульс жизни за нами. Хижина походила на маленький яркий островок жизни, дрейфующий в холоде черно-белой ночи.
— «Нет человека, который был бы как остров, сам по себе»[17], — тихо произнес Джейми, словно уловив мои невысказанные мысли.
— Вот это подобающие слова, — суховато сказала я. — Может, даже слишком.
— Да? Ты о чем?
— «Не спрашивай никогда, по ком звонит колокол, он звонит и по тебе…» Мне доводилось слышать фразу «Нет человека, который был бы как остров…» только вместе со строкой про колокол.
Джейми хмыкнул.
— Знаешь его наизусть? — Не дожидаясь ответа, он наклонился и палкой поворошил угли, подняв бесшумный фонтанчик искр. — Знаешь, а ведь это вовсе не стихотворение… Вернее, так считал сам автор.
— Не стихотворение? — удивилась я. — А что же тогда? Или чем было?
— Медитацией, это нечто среднее между проповедью и молитвой. Джон Донн написал ее как часть «Обращения к Господу в час нужды и бедствий». Вполне подобающие слова, не так ли? — добавил он с ноткой мрачного юмора.
— И чем они проникновеннее других? Или я что-то упускаю?
— М-м-м, — пробормотал Джейми, притянул меня к себе и наклонился, пристроив свою голову на мою макушку. — Сейчас попробую вспомнить. Не все, конечно, только те строки, что меня поразили. Поэтому я их и помню.
Я слышала, как он медленно и размеренно дышит, пытаясь сосредоточиться.
— «Все человечество — творение одного автора, — медленно произнес Джейми. — Оно есть единый том, и когда человек умирает, соответствующую главу не вырывают из книги, а переводят на другой, более совершенный язык. И каждую главу должны перевести в свой черед». Дальше я не помню наизусть, но мне всегда нравились эти строки: «Колокол действительно звонит о том, кто внемлет ему». — Его рука нежно сжала мою ладонь. — «И хотя звон порой умолкает, слышащие его соединяются с Богом».
— Хм, — я немного поразмышляла над его словами. — Ты прав, не так поэтично, но все же более обнадеживающе.
Я почувствовала, как он улыбается.
— Да, для меня всегда так было.
— Где ты нашел это стихотворение?
— Джон Грей дал мне почитать книжицу произведений Джона Донна, когда я был узником в Хелуотере.
17
Здесь и далее цитаты из «Духовных стихотворений» (другое название «Молитвы») английского поэта Джона Донна (1572–1631). 17-е стихотворение.