Джейми невесело усмехнулся.
— Повезет, если меня вообще похоронят, саксоночка. Скорее всего, меня утопят, сожгут или оставят гнить где-нибудь на поле боя. Не мучай себя. А если тебе вдруг придется что-то делать с моей тушей, просто брось ее на корм воронам.
— Не премину, — ответила я.
— Ты не хочешь ехать в Шотландию? — спросил он, подняв брови.
Я вздохнула. Я точно знала, что Джейми не упокоится под тем самым надгробием, но все равно не могла отогнать мысль о его возможной гибели.
— Я не хочу покидать горы. И не хочу смотреть, как на корабле ты позеленеешь и тебя вывернет наизнанку, а еще я против всего, что может произойти на пути к вышеупомянутому кораблю, но… Ладно, отставим Эдинбург и печатные прессы, ты ведь хочешь поехать в Лаллиброх, да?
Джейми кивнул, не сводя глаз с тлеющих в горшке угольков. Слабый, но теплый свет озарял рыжеватые дуги его бровей, а по длинному прямому носу спускалась золотистая линия.
— Я же обещал, — сказал Джейми просто, — что отвезу Йена-младшего обратно к матери. А теперь… Ему лучше уехать.
Я молча кивнула. Чтобы сбежать от горестных воспоминаний, Йену может и не хватить трех тысяч миль океана, но и лишними они не будут. А еще радость от встречи с родителями, братьями и сестрами, родные горы… Наверное, это поможет ему исцелиться.
Джейми кашлянул, потер губы костяшками пальцев.
— Есть еще кое-что, — слегка смущенно произнес он. — Так сказать, еще одно обещание.
— Какое?
Он повернул голову и посмотрел мне в лицо темными серьезными глазами.
— Я поклялся, что никогда не прицелюсь в своего сына.
Глубоко вздохнув, я кивнула. Немного помолчала, глядя на облаченных в саваны женщин, потом посмотрела на Джейми.
— Ты не спросил, как я хочу распорядиться своим телом.
Вообще-то я говорила лишь наполовину серьезно, хотела повеселить Джейми, но он так сильно стиснул мою руку, что я охнула.
— Нет, — тихо сказал он. — И никогда не спрошу.
Джейми смотрел не на меня, а в белое пространство перед нами.
— Я не могу представить тебя мертвой, Клэр. Что угодно, но только не это. Не могу.
Он резко встал. Треск дерева, грохот упавшего оловянного блюда и громкая брань, донесшиеся из хижины, избавили меня от ответа. Я просто кивнула и позволила Джейми поднять меня на ноги, когда дверь открылась, пролив на крыльцо лужицу света.
Утро выдалось ясным и солнечным, свежий снег лежал слоем почти в фут толщиной. К полудню сосульки, что свисали с краев крыши, подтаяли и стали беспорядочно падать, словно кинжалы, ударяясь о землю с глухим резким стуком. Джейми и Йен, взяв лопаты, пошли на холм к маленькому кладбищу, чтобы посмотреть, можно ли выкопать две достаточно глубокие могилы.
— Возьмите с собой Эйдана и еще одного-двух мальчишек, — предложила я за завтраком. — Нечего им крутиться здесь под ногами.
Джейми бросил на меня испытующий взгляд, но кивнул. Он прекрасно понял, о чем я думаю. Если Арч Баг еще не знает о смерти жены, то наверняка догадается, увидев, как роют могилу.
— Лучше всего, если он выйдет потолковать со мной, — тихо сказал мне Джейми, пока мальчики шумно снаряжались в поход, их матери собирали им еду в дорогу, а малыши играли в задней комнате.
— Да, и ребятишки ему не помешают, — согласилась я. — Но если он не захочет выйти к тебе и поговорить…
Йен сказал, что во время ночной стычки слышал ружейный выстрел, но Арч Баг стрелял так себе, и мы надеялись, что он не станет палить по компании с маленькими детьми.
Джейми молча кивнул и послал Эйдана за двумя старшими двоюродными братьями.
Бобби вместе с мулом Кларенсом тоже пошли с могильщиками. Чуть выше по склону хранился запас свежераспиленных сосновых досок, на том месте, где, как когда-то объявил Джейми, в один прекрасный день поднимется наш новый дом. Было решено, что, если удастся выкопать могилы, Бобби привезет несколько досок для гробов.
Со своего наблюдательного пункта на крыльце я видела тяжело нагруженного Кларенса, который вышагивал по склону с изяществом балерины. Уши он аккуратно растопырил в стороны, словно балансируя. Я заметила Бобби, который шел за мулом и время от времени придерживал груз, не давая ему упасть. Бобби улыбнулся мне и помахал рукой. Клеймо на его щеке было видно даже издали; синевато-багровое, оно отчетливо выделялось на обветренной и покрасневшей от холода коже. Я помахала в ответ и вернулась в дом — сказать женщинам, что похороны состоятся.