Дотти, как и ее мать, походила на осень: волосы цвета спелой пшеницы и щеки с румянцем оттенка нежно-розового шиповника. Но если лицо Минни было просто миловидным и привлекательным, то у Дотти черты матери обрели изящные контуры, унаследованные от Хэла, и дополнились его же темными ресницами, что делало красоту племянницы чрезвычайно опасной.
Эта опасность больше всего чувствовалась во взгляде, который Дотти обратила на дядю, и он подумал: пожалуй, неудивительно, что Уильям ею очарован. Если, конечно, он очарован.
— Я получил письмо от Уильяма, в котором он намекает, что откровенно тебя домогался, или, по меньшей мере, повел себя неподобающим для джентльмена образом. Это правда?
Дотти открыла рот в неподдельном ужасе.
— Что-что он вам написал?
Так, похоже, одной проблемой меньше. Она, скорее всего, еще девственница, и ему не придется отправлять Уильяма в Китай, чтобы обезопасить от ее братьев.
— Как я и сказал, это был всего лишь намек. Уильям не сообщил мне подробности. Давай-ка пройдемся, пока мы совсем не замерзли.
Он взял Дотти под руку и повел по дорожке, которая вела к маленькой часовне. Там они укрылись в притворе, куда выходило единственное витражное окно с изображением святой Варвары, несущей на блюде свои отрезанные груди. Грей отвлекся на изучение сего возвышенного образа, что позволило Дотти привести в порядок растрепанную ветром одежду и решить, что она скажет дяде.
— Что ж, — начала она, вздернув подбородок. — Это правда, что мы… ну, что я позволила ему себя поцеловать.
— Да? И где же? Ох, я имею в виду… — торопливо добавил Грей, заметив по ее глазам, что она потрясена до глубины души.
А вот это уже интересно: откуда бы совершенно неопытной юной леди знать, что можно целовать не только губки или ручки?
— В каком месте географически, — пояснил он.
Румянец на щеках Дотти стал ярче: она не хуже Грея понимала, что сейчас выдала себя.
— В саду у леди Уиндермир. Мы оба пришли к ней на музыкальный вечер, и ужин еще не подали, поэтому Уильям пригласил меня немного прогуляться и… и я пошла. Был такой прекрасный вечер! — простодушно добавила она.
— Да, Уильям тоже это отметил. Раньше я не осознавал дурманящего воздействия хорошей погоды.
Дотти бросила на него неприязненный взгляд.
— Как бы то ни было, мы любим друг друга. Хоть это он вам сказал?
— Да, — ответил Грей. — Собственно, Уильям с этого и начал, прежде чем пуститься в скандальные откровения насчет твоей добродетели.
Глаза Дотти округлились.
— Он… что именно он вам сказал? — требовательно спросила она.
— Достаточно, как он надеялся, чтобы убедить меня немедленно пойти к твоему отцу и объяснить ему, почему он должен согласиться отдать тебя в жены Уильяму.
— Ох!
Дотти глубоко вздохнула, как будто с облегчением, и отвела взгляд.
— Значит, вы собираетесь это сделать? — спросила она, вновь посмотрев на Грея огромными голубыми глазами, а потом с надеждой добавила: — Или вы уже?
— Нет, я еще не говорил с твоим отцом о письме Уильяма. Решил, что для начала нужно поговорить с тобой и выяснить, разделяешь ли ты его чувства в той мере, как он думает.
Дотти моргнула и одарила дядю ослепительной улыбкой.
— Ох, дядя Джон, вы такой внимательный! Многих мужчин нисколько бы не заботило женское мнение в подобной ситуации. Вы же, как всегда, очень деликатны. Мама не устает превозносить вашу доброту и отзывчивость.
— Не перестарайся, Дотти, — сдержанно сказал Грей. — Значит, ты утверждаешь, что согласна выйти замуж за Уильяма?
— Согласна? — вскричала она. — Да я хочу этого больше всего на свете!
Он посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом.
— Неужели? — произнес Грей со всей иронией, на которую был способен. — И почему же?
Дотти дважды очень быстро моргнула.
— Почему?
— Почему? Я имею в виду, что особенного ты нашла в характере Уильяма, — терпеливо повторил он и уточнил, понимая, что юные девушки не слишком хорошо разбираются в людях: — Или, скорее, в его внешности, что хочешь выйти за него замуж, к тому же так скоропалительно?
Грей уже был готов поверить, что в одном из них или сразу в обоих развиваются нежные чувства, но зачем так спешить? Даже если Уильям боится, что Хэл согласится на предложение виконта Максвелла, сама-то Дотти наверняка знает, что заботливый отец никогда не выдаст ее замуж насильно.
— Ну, мы ведь любим друг друга! — произнесла она, хотя ее голос прозвучал несколько неуверенно для такого страстного признания. — А что касается его… его характера… как же, дядя, вы же его отец и, конечно, не можете не знать о его… его уме!