Эрик нахмурился.
— Я дал банку указание каждый месяц переводить определенную сумму детскому приюту О'Малли.
— Они продолжали эти выплаты, я проследил. — В голосе Тобиаса прозвучало сочувствие. — Но три месяца назад мне сообщили, что счет О'Малли закрыт. Мне пересылали всю твою почту, и через несколько дней после сообщения пришло письмо от некой Роксаны Дуган, она извещала о смерти Мод О'Малли и о закрытии приюта. Все там, в конверте.
Эрик словно получил удар в солнечное сплетение. Мод О'Малли не была ему родной, он уже многие годы не виделся с ней, только регулярно посылал деньги. И все-таки ближе ее у него никого не было.
— Мой самолет в аэропорту. Я подброшу тебя и Хейгена в Вашингтон, там ты сможешь перерегистрировать водительские права и забрать свою машину из гаража. Она хранится там же, где и остальные твои вещи. А потом приезжай поправляться ко мне. Хейген покажет дорогу. Это сразу за Крафтсбери-Коммоном, штат Вермонт. Подышишь горным воздухом и сможешь спокойно подумать о будущем, — предложил Тобиас.
— Я хотел бы заехать в Пенсильванию, — с трудом проговорил Эрик — мешал комок в горле. — Нужно попрощаться с Мод.
Тобиас кивнул.
Они добрались до аэропорта. В самолете Эрик пристегнул ремни, откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и вспомнил Мод О'Малли такой, какой впервые увидел ее. Она была среднего роста — около пяти футов шести дюймов, — с огненно-рыжими волосами, чуть тронутыми сединой, и зелеными глазами. Едва ли на свете нашлась бы другая женщина с таким запасом энергии. Из этой энергии и возник приют для мальчиков под руководством О'Малли.
Ее муж Норман умер, и Мод осталась хозяйничать на ферме одна. В то время ей было чуть за тридцать, и она твердо решила сохранить ферму. Когда пришло время собирать урожай, работников под рукой не оказалось. Мод родилась и выросла по соседству с Эриком, в рабочем районе Филадельфии, который переживал трудные времена. Она приехала туда, чтобы нанять на месяц нескольких крепких подростков.
— Хорошие ребята все разъехались, — сказала ей одна из местных старушек. — Остались только бездельники и хулиганы.
— Ладно, возьму что осталось, — сказала Мод.
Она увезла с собой четырех мальчишек. Двое сразу же вернулись домой, едва увидели, как много у нее работы. Но двое остались до тех пор, пока весь урожай не был собран.
Зимой один из этих мальчишек вернулся и спросил, можно ли ему остаться и работать на ферме за комнату и харчи. Его мать сбежала, а отец сидел в тюрьме. Мод, у которой никогда не было своих детей, встретила его как родного. Второй подросток настолько переменился после работы на ферме, что районный инспектор по делам несовершеннолетних приехала повидаться с Мод. Она подсказала ей имена мальчиков, которых Мод могла бы нанять на следующее лето.
Годы шли, и на ферму приезжали все новые ребята. Иногда инспектора по делам несовершеннолетних рекомендовали родителям ферму Мод как альтернативу тюрьме для малолетних преступников. Случалось, родители или опекуны узнавали от кого-нибудь про ферму и сами привозили своих детей, с которыми уже не могли справиться. А иногда, как это было с Эриком, нежеланного ребенка оставляли у калитки с запиской, в которой Мод передавались все права на опекунство.
Правила здесь были простые: нужно работать, нужно ходить в церковь, нельзя красть и нельзя никого обижать. В награду Мод дарила ребятам свою любовь и чувство настоящей семьи. Она не требовала совершенства. Но если ее рассердить, умела посмотреть с таким разочарованием, что хотелось заползти в какую-нибудь самую темную щель.
— Должно быть, Мод О'Малли много для тебя значила, — сказал Тобиас, нарушив раздумья Эрика.
Эрик обычно стеснялся говорить о себе, но в ту минуту воспоминания детства были слишком сильны. Они требовали выхода.
— Моя мать умерла, когда я родился. Отец был алкоголик и вечно буянил. Родные матери не хотели иметь никакого дела ни с ним, ни со мной. Папаша избил мою мать накануне родов. Он не хотел признаться, что, возможно, виноват в ее смерти, поэтому винил во всем меня. Прямо из роддома он отвез меня к своим родителям и оставил у них. Они были не очень-то счастливы, что приходится растить еще одного ребенка. К девяти годам я уже имел неприятности с полицией. Когда мне исполнилось десять, бабушка прослышала о ферме Мод и заставила отца подписать бумагу о передаче Мод прав на опекунство. Они отвезли меня на ферму и оставили у ворот. Власти предупреждали Мод, чтобы она меня не брала. Они сказали ей, что я трудный подросток и, видимо, неисправим. Но Мод меня все-таки оставила. В первые месяцы у нас бывали стычки, но она доказала мне, что в этом мире есть хорошие люди.