Начлагеря никак не отреагировал на выпад.
– Скучно, – согласился Марон. – Но тяжело только первые года полтора. Потом втягиваешься. Я вот уже шесть лет здесь. Смирнов в два раза больше. Йозеф вообще шестнадцать лет торчит на «Трёшке» безвылазно, и ничего, не помер!
Инженер задорно хохотнул.
Диана перевела исполненный недоверия взгляд на неподвижно сидящего в углу учёного. Она явно сомневалась, что Коха в полной мере можно назвать живым.
– Смотрю я на вас и думаю, что зря пошла в межзвёздную программу.
– Да ладно тебе! – Марон провёл рукой по непослушным чёрным волосам. – Дальше от Земли, чем мы сейчас, никто и никогда не был! Тебя это разве не впечатляет?
– Впечатляет до икоты, – буркнула докторша. – И я хочу поскорее вернуться домой.
– Вернёшься, когда закончится твой контракт, – обронил Марк, невозмутимо глядя в свою кружку. – Через два с половиной года. Хотя чутьё мне подсказывает, что ты ещё успеешь передумать.
В модуле воцарилась тишина. Диана второй раз за день прожгла космонавта взглядом, но возражать не посмела.
«Ещё бы, – хмыкнул про себя начлагеря, покидая кухню. – Хотя, пусть возражает, пусть нарушает субординацию. Будет лишний предлог досрочно вернуть ноющую женщину в её дражайший земной заповедник».
Космонавт вовсе не собирался портить настроение назойливой докторше. Просто не мог спокойно смотреть, как вдохновенно она говорит о жизни в мире, где ничего не менялось со времени появления человека разумного. И вообще – к чёрту этих блаженных землян вместе с их жизнерадостностью.
Марк уже дошёл до своей комнаты, когда сзади раздался ровный голос Йозефа Коха.
– Смирнов, – так вполне мог говорить один из роботов, вмороженных в Завесу. – Все датчики снова в строю. Приятно видеть, что твой энтузиазм угас не до конца.
Марк равнодушно посмотрел в выцветшие глаза учёного и повернулся к двери.
– Погоди.
Это было сказано ни на долю децибела громче, чем предыдущие слова. Интонация отсутствовала. Казалось, Йозефу так же нет дела то того, послушается начлагеря или нет, как квантовой механике и теории относительности – до попыток учёных их объединить.
Сработало. Всегда срабатывало. Космонавт встал вполоборота к учёному и приготовился слушать. Ему нравился Йозеф, немногословный и чуждый эмоциям. Казалось, он осознал то же, что и Марк.
– Будь мягче с людьми, – сказал учёный. – Напряжение и отстранённость в лагере никому не пойдут на пользу.
– Я не чувствую никакого напряжения, – Марк пожал плечами. – Да и что может случиться на недопланете с населением в четыре человека? Это место курируют военные. Непослушных будет судить трибунал. Как предателей человечества. Никто не станет здесь бунтовать.
– Зачем бросаться в крайности? Меня лично тоже всё устраивает. Но есть принципы управления такими объектами...
– …с которыми я, как начальник лагеря, знаком лучше тебя, – перебил Марк.
Йозеф замолчал. На его лице не отразилось и тени эмоции.
– Я просто хочу быть уверен, что человеческий фактор не снизит производительность команды. Но босс – ты, тебе и решать.
По лицу учёного пробежала тень мертворождённой улыбки.
* * *
Марку снилось, что он шагает к Завесе. Под ногами хрустели ракушки. Отсутствие скафандра не мешало космонавту дышать, и во сне это не казалось странным.
Он подошёл к голографической ограде. Аномалия манила к себе. Сопротивляться было невозможно, хотя по предыдущим снам начлагеря прекрасно знал, что его ждёт: удушение, слепота, страх.
Но он шагал вперёд, влекомый слепой надеждой, что в этот раз всё будет иначе.
Она оправдалась. Хоть и не так, как Марк ожидал.
В уши вонзился оглушительный вой. Ограда вспыхнула, превратившись из полупрозрачной неоновой плоскости в слепящую огненную стену.
Космонавт открыл глаза. Кошмар продолжился в реальности. Красные аварийные огни освещали каюту. Завывала тревожная сирена.
Марк вскочил с кровати и подбежал к терминалу связи. Нажатие кнопки – и на экране появилось встревоженные лицо оператора орбитальной станции Виктора.
– Датчики отказывают один за другим. Завеса движется на вас!